Роберт Гулик - Смертоносные гвозди

Ма Жун ощупал колени своими огромными руками.

— Что ж, — уныло сказал он, — должен признать, что иногда и мои ноги движутся туго. — Вдруг его лицо озарилось широкой улыбкой. — Зато, братец, у таких красавцев, как мы, будет богатый выбор девиц в столице!

— Не забывай, что тебе придется тягаться с молодыми столичными пижонами! — сухо заметил Дао Гань.

У Ма Жуна вытянулось лицо, и он задумчиво почесал затылок.

— Умолкни, старый ворчун! — прикрикнул Цзяо Тай на Дао Ганя. — Согласен, что мы уже не слишком молоды и иногда даже проводим ночь в одиночестве. Но, братья, есть одна вещь, которую у нас никому не отнять!

Он поднял руку, как бы поднося к губам кубок.

— Янтарная жидкость! — воскликнул Ма Жун, вскочив. — Вставайте, братцы, мы пойдем в лучшее заведение в городе.

И подхватив Дао Ганя под руки, они дружно двинулись к главным воротам.

В основу истории об обезглавленном трупе положен случай, описанный в пособии по юриспруденции и криминалистике X в. «Тан инь биши» («Параллельные истории под грушевым деревом») (Sinica Leidensia Series, vol. X, E. J. Brill, Leiden, 1956). В деле № 64 этого учебника рассказывается, что в 950 г. некий торговец, вернувшись из поездки, обнаружил обезглавленное тело своей жены; семья жены обвинила его в убийстве, и под пыткой он оговорил себя. У сообразительного судьи появились сомнения, и он начал наводить справки у всех могильщиков о каких-либо необычных похоронах. Один из них сообщил, что хоронил служанку какого-то богача и обратил внимание, что гроб оказался необычайно легким. Судья потребовал провести эксгумацию, и выяснилось, что в гробу находится только одна голова. Далее оказалось, что богач убил свою служанку и подбросил обезглавленное тело в дом отсутствовавшего в то время торговца, жена которого была его тайной любовницей. Эта краткая история оставляет простор для воображения и содержит несколько несуразностей, например, в ней говорится, что торговец не заметил, что перед ним тело не его жены; работая над сюжетом этого романа, я постарался устранить эти несуразности.

Убийство при помощи гвоздя — один из самых известных мотивов в китайской криминалистической литературе. Старейшим источником является дело № 14 из вышеупомянутого пособия «Тан инь биши», где раскрытие преступления приписывается проницательному судье Янь Цуню, жившему в начале нашей эры. Суть всех этих историй одинакова: судья поставлен в тупик тем, что, несмотря на сильные подозрения относительно жены, на теле мужа нет никаких следов насилия.

Обнаружение гвоздя объясняется по-разному. В старейшей версии говорится, что Янь Цунь нашел его, потому что заметил, как рой мух собирается в определенном месте на макушке покойника. Позднейшая известная мне версия содержится в китайском детективном романе XIV в. «Уцзе тянь сыда циань», изданного мной в английском переводе под названием «Dee Goong An» (Tokyo, 1949); там судья добивается признания виновной вдовы, инсценировав в суде сцену ада, в результате чего женщина полагает, что предстала перед владыкой преисподней.

Поскольку такое решение не произвело бы впечатления на западного читателя, я использовал другую версию, которую под названием «Двойное убийство гвоздем» кратко изложил Дж. К. Стент и опубликовал в 1881 г. в журнале «China Review» (vol. X) под заглавием «Двойное убийство по-китайски при помощи гвоздей».

После того как судебный врач не смог обнаружить следов насилия на теле жертвы, его жена посоветовала ему поискать гвоздь. Когда же судья по этому совету осудил жену убитого, он вызвал и жену судебного врача, поскольку ему показалось подозрительным, что она знала о столь хитром способе убийства. Выяснилось, что врач является ее вторым мужем. Тело ее первого мужа подвергли эксгумации, и в черепе его был найден гвоздь. Обе женщины были казнены.

В моих предшествующих книгах о судье Ди он всегда изображался как всемогущий, непогрешимый человек, неизменно одерживающий верх над представшими перед ним преступниками. В этой книге я постарался показать обратную сторону медали, подчеркнув серьезную опасность, какой подвергался судья в случае ошибки. Следует помнить, что почти абсолютная власть и полное превосходство судьи над теми, кого доставляли к его судейскому столу, — все это было лишь временным. Славу судье принесла не его должность, она проистекала из престижа самой власти, представителем которой он временно являлся. Закон был нерушим, но и отстаивающий его судья не был неуязвимым; судьи не могли претендовать на иммунитет или какие-то особые привилегии только из-за своей должности. Они были, так сказать, субъектами, существовавшими на протяжении веков китайского юридического принципа фань-цзо, «обратного наказания», который предполагает, что человек, ложно обвинивший кого-либо, подвергается тому же наказанию, какое понес бы обвиненный, в случае если обвинение оказалось бы правильным.