Роберт Гулик - Смертоносные гвозди

— Потом я поняла, что вновь теряю его. Он обвинил меня в том, что я истощаю его жизненную энергию и мешаю его делу. Он заявил, что нам придется расстаться… Я была в отчаянии, я не могла жить без этого человека… Я сказала, что если он оставит меня, то убью его так же, как убила мужа.

Безутешно качая головой, она продолжала:

— Мне не следовало говорить этого. Я поняла это по его взгляду. Между нами все было кончено. Тогда я и поняла, что должна убить его.

Я подсыпала яду в высушенный цветок жасмина и пошла в баню, переодевшись татарским юношей. Я сказала, что пришла принести ему свои извинения и хочу расстаться с ним по-хорошему. Он был холодно вежлив. Он ничего не сказал о том, что сохранит мою тайну, и тогда я бросила цветок ему в чашку. Когда яд начал действовать, он метнул на меня ужасный взгляд. Он открыл рот, но говорить уже не мог, хотя я знала, что он проклял меня и я погибла… О Небеса! Это был единственный мужчина, которого я любила, и мне пришлось убить его.

Вдруг она подняла голову и, глядя на судью в упор, сказала:

— Теперь я мертва, а с моим телом можете делать что угодно!

Судья Ди с ужасом наблюдал за произошедшими с ней резкими изменениями. На ее гладком лице появились глубокие морщины, глаза стали тусклыми, казалось, она внезапно постарела лет на десять. Теперь, когда иссяк ее неукротимый, неистовый дух, не осталось в самом деле ничего, кроме пустой скорлупы.

— Зачитайте признание! — приказал он писцу.

Мертвое молчание воцарилось в зале, когда тот зачитывал протокол.

— Подтверждаете ли вы, что это ваши правдивые показания? — спросил судья.

Госпожа Лу утвердительно кивнула. Начальник стражи подал ей документ, и она приложила к нему большой палец.

Судья Ди объявил заседание закрытым.

Судья Ди в сопровождении помощников вышел из зала заседаний. Из толпы доносились робкие приветствия. Выйдя в коридор, Ма Жун звучно шлепнул Цзяо Тая по плечу. Им с трудом удавалось сдерживать свое ликование. Даже Дао Гань довольно хихикал, когда они входили в кабинет судьи.

Но когда судья повернулся к ним, они, к крайнему своему удивлению, увидели, что лицо его столь же холодно и бесстрастно, как и во время судебного заседания.

— Это был долгий день, — спокойно сказал он. — Цзяо Таю и Дао Ганю лучше пойти отдохнуть. Что же касается тебя, Ма Жун, к сожалению, пока не могу тебя отпустить.

Когда удивленные Цзяо Тай и Дао Гань удалились, судья Ди достал свое письмо правителю округа. Он разорвал его, бросил обрывки на пылающие угли в жаровне и молча наблюдал, как они превращаются в пепел. Потом он сказал Ма Жуну:

— Переоденься в охотничье платье! И подготовь двух коней.

Ма Жун был совершенно ошарашен. Он хотел было попросить каких-то разъяснений, но, увидев взгляд судьи, молча вышел.

Во дворе падали крупные снежные хлопья. Судья Ди посмотрел на свинцовое небо.

— Поторопимся, — сказал он Ма Жуну. — При такой погоде скоро стемнеет.

Он закрыл шейным платком нижнюю часть лица и вскочил на коня. Через боковые ворота они выехали из управы.

Проезжая по главной улице, они увидели, что, несмотря на снег и ледяной ветер, у уличных лотков столпилось множество людей. Теснясь под временными навесами из промасленной ткани, они оживленно обсуждали необычное заседание суда. На проезжавших мимо всадников никто не обратил никакого внимания.

Когда судья с Ма Жуном подъехали к Северным городским воротам, порывы холодного ветра с равнины ударили им в лицо. Судья постучал рукояткой кнута в дверь сторожевой будки. Когда появился стражник, он велел ему выдать Ма Жуну специальный фонарь из толстой промасленной бумаги на случай бури.

Выехав за город, судья с Ма Жуном направились на запад. Сумерки сгущались, но снегопад, казалось, немного стих.

— Далеко ли мы едем, ваша честь? — озабоченно спросил Ма Жун. — В такую погоду легко и заблудиться среди холмов!

— Я знаю дорогу, — коротко ответил судья, направляясь в сторону кладбища, — мы уже почти на месте.

Судья медленно ехал, внимательно рассматривая надгробия. Он проехал мимо вскрытой могилы Лу Мина, направляясь в самую отдаленную часть кладбища. Там судья спешился и пошел между могилами, что-то бормоча себе под нос. По пятам за ним шел Ма Жун.

Вдруг судья остановился. Он рукавом стер снег с камня, прикрывавшего большую гробницу. Увидев, что на плите высечено имя «Ван», он сказал Ма Жуну: