Роберт Гулик - Убийство в Кантоне

— Как это справедливо!

— Тогда я снова подумал о вас, опытном шахматисте, — продолжил судья. — Вы, без сомнения, обладаете острым умом, необходимым для разработки столь сложного плана и наблюдения за его выполнением. Я представил себе и руководившие вами побуждения, а именно чувство разочарования, вызванное невозможностью следовать по стопам вашего прославленного отца. Впрочем, с другой стороны, вы определенно не подходили на роль человека, полюбившего арабскую танцовщицу, в жилах

которой течет нечистая кровь отверженных. Я решил, что если нужный нам человек это действительно вы, то любовником плясуньи должен быть один из ваших подручных. Поскольку никто не подходил на эту роль лучше, чем господин Яу Тайкай, я принял решение заключить его под стражу. Однако именно тогда мне доложили о похищении тела плясуньи. И вот это заставило меня направиться к вам.

— Почему же ко мне? — невозмутимо поинтересовался Лян.

— Потому что именно тогда, задумавшись о мертвой плясунье и диких страстях отверженного народа танка, я вдруг вспомнил случайные слова несчастной китайской проститутки, которой довелось оказаться рабыней танка. Во время своих пьяных оргий танка похвалялись ей, будто лет восемьдесят назад некий знатный китаец тайно женился на одной из их девушек, а их сын стал прославленным воином. Тогда я задумался о необычной внешности Покорителя южных морей. — Судья махнул рукой в сторону висящего на стене портрета. — Взгляните на эти высокие скулы, плоский нос и низкий лоб. «Старая обезьянья морда» — так вашего отца прозвали души не чаявшие в нем моряки.

Лян медленно кивнул.

— Выходит, вы раскрыли нашу столь ревностно хранимую семейную тайну. Да, моя бабка действительно была танка. Мой дед совершил преступление, женившись на ней! — Он оскалился, глаза его блеснули злобой. — Вообразите, прославленный флотоводец, опоганенный кровью отверженных! Он вовсе не такой благородный господин, как принято думать, не так ли?

Судья Ди пропустил мимо ушей его желчные слова.

— И тогда я сообразил, что думаю не о тех шахматах. Ведь в нашей классической китайской игре все фигуры обладают равным достоинством: мы воображаем себе поле битвы между двумя противоборствующими полководцами. А следовало подумать об игре, которая, как говорят, принята в Индии. Там две самые главные фигуры — царь и царица. И в той шахматной партии, которую разыгрывали вы, ставка заключалась не столько в высокой столичной должности, сколько в обладании царицей.

— Как изящно вы выражаете свои мысли! — чуть улыбнулся Лян. — Могу я узнать у вас, в каком ныне положении пребывает эта партия?

— В завершающем. Царь проиграл, ибо царица мертва.

— Да, она мертва, — тихо проговорил Лян. — Но ей возданы почести, подобающие царице. Царице игры в жизнь. Душа ее ныне управляет торжественным ритуалом смерти, ликуя в окружении богатых подношений и прекрасных цветов. Смотрите, она улыбается своей восхитительной улыбкой…

Он встал и быстро отдернул завесу над алтарем.

Судья Ди обомлел. Здесь, в священном родовом зале семьи Лян, лицом к лицу с портретом покойного флотоводца, в нише, предназначенной для поминальных табличек усопших, на покрытом золотым лаком алтаре распростерлось обнаженное тело Зумурруд. Она лежала на спине, с руками, закинутыми за голову, и скривившимися в насмешке пухлыми губами.

— Пока она подверглась лишь необходимым предварительным процедурам, — небрежно заметил Лян, снова задергивая завесу. — Вечером работа будет продолжена. А как иначе, погода-то жаркая.

Он вернулся на свое место. Судья уже овладел собой и холодно спросил:

— Не восстановить ли нам вместе эту игру, ход заходом?

— С превеликим удовольствием, — серьезно отозвался Лян. — Разбор игры всегда доставляет мне невиданное наслаждение.

— Итак, ставкой была Зумурруд. Вы купили ее, так что обладали ее телом. Но и только. Вы надеялись добиться ее любви, осуществив единственное ее желание: сменить статус отверженной на положение благородной китайской госпожи. Поскольку такое по плечу лишь высокопоставленному столичному чиновнику, вы решили стать таковым. Действовать надо было быстро, ибо вас обуревал ужас потерять ее, будь то из-за мужчины, которого она полюбит, или из-за того, кто сможет воплотить в жизнь ее мечты. В нее влюбился Мансур. И хотя Зумурруд явно не отвечала ему взаимностью, вы тем не менее испугались, что рано или поздно в ней заговорит арабская кровь, а потому возжелали устранить Мансура. Затем вы услышали от одного из своих столичных друзей, что некий могущественный придворный, близкий к императрице и ее клике, ищет способ погубить императорского цензора Лью и готов щедро вознаградить того, кто поможет ему осуществить это намерение. Это был ваш шанс! Вы тут же приступили к разработке плана, тщательно обдумывая каждый шаг к завоеванию вашей царицы! Вы представляете свой искусный план придворной особе. Вы…