Марджери Аллингем - Черные перья. Работа для гробовщика [сборник]

– Мужчинам?

– Да, их было двое. Оба сидели в кабине грузовика. Ничего необычного вроде бы. Аптекари ведь сдают пустую посуду, как и пивовары или виноторговцы.

– Лагг разглядел их?

– Не думаю, что достаточно хорошо, чтобы узнать. По крайней мере, мне не сказал, кто они такие. Сначала он ни в чем их не заподозрил, но как только ящик погрузили, из аптеки вышла немолодая женщина и забралась в кузов. Лагг весь аж возбудился, так хотел с ней поговорить, но они умчались в одну секунду. Номер, конечно, записали, но он наверняка фальшивый.

Мистер Кэмпион кивнул:

– Я тоже так считаю. Сам его запомнил, но это скорее всего фиктивный номер. Лагг вам что-нибудь рассказал о форме ящика?

– Нет. Ничего. – Льюка явно одолевали другие заботы. – На сей раз я послал за полицейским врачом. И как только я мог допустить его смерть? Надо же дать такую промашку!

Кэмпион достал портсигар.

– Мой дорогой друг, аптекарь едва ли смог бы рассказать вам нечто более важное, чем то, что он сделал, – успокоил он инспектора. – Его поступок красноречивее любых слов. Но вы-то сами помните, что успели сказать ему? Мне нужна точная цитата.

– Я не успел сказать много. Я вошел. Лагг за мной следом. – Он рассеянным жестом нарисовал в воздухе подобие воздушного шара. – «Привет, папаша, – сказал я. – Что это у вас за новая подружка? Вы хотя бы имеете представление, кто она такая?» «Какая такая подружка, мистер Льюк? – спрашивает он. – У меня уже лет тридцать нет никакой подружки. Человек моего возраста и моей профессии через некоторое время вырабатывает скептический взгляд на женщин, и это неоспоримый факт». – Инспектор усмехнулся: – Он часто использовал этот оборот – «неоспоримый факт». Нечто вроде позывного для этого старого хмыря. «Бросьте, папаша. Это же Белла – известная плакальщица, разве нет?» Он вдруг прекратил свое занятие, то есть перестал растапливать на небольшой горелке сургуч для печатей, и посмотрел на меня поверх своих очков. «Я вас не понимаю», – заявил он. «Не нужно юлить, – чуть надавил на него я. – Мы с вами уже не парочка юнцов. Я имею в виду Масгрейв – мастерицу по части траура. Не валяйте дурака, папаша. Она только что уехала от вас с большим ящиком». – «С каким ящиком?» – «Это уже чересчур, папаша. Не надо пытаться обвести меня вокруг пальца, – продолжил я. – Что она натворила? Вы расстались? Она бросила вас ради Джаса Боуэлса?»

Он в лицах изображал сцену по мере того, как она вспоминалась ему, и, как всегда, делал это похоже, пусть его актерство и выглядело сейчас немного пугающе.

– Тут я заметил, как он начал дрожать, – продолжил Льюк, – и я еще гадал, отчего он так взволновался, но не придал этому значения.

Он провел ладонью сначала по лицу и по волосам. Жест мог означать, что Льюку хочется стереть из памяти случившееся, голос у него стал совсем жалким.

– Я ему сказал: «Не отрицайте знакомства с дамочкой, приятель. Мы видели и ее саму, и маленькую черную сумочку». Одному богу известно, зачем я еще и про сумочку приплел. Просто Лагг рассказал мне про нее, пока мы шли к аптеке. И именно она стала решающим фактором. После этого он посмотрел на меня испуганно, как я уже вам докладывал, а потом заладил свое: «Одну минуточку, мистер Льюк». И пошел в ту нишу. За нагромождением коробок с лекарствами мне была видна лишь его голова. Но я заметил, как он сунул какую-то гадость в рот, вот только даже тогда не врубился, что происходит. Понимаете, не было никаких причин тревожиться. И тут он издал крик, как фазан, и рухнул прямо посреди своих бутылок, пока я стоял каменным изваянием и смотрел на него с открытым от удивления ртом.

– Да, зрелище могло кого угодно впечатлить, – согласился мистер Кэмпион. – А чем же в это время занимался наш отважный Лагг?

– Тоже стоял как вкопанный, но только челюсть у меня не отвисла, – донесся басовитый голос откуда-то из глубины туннеля. – А чего вы от нас хотите? Мы же не умеем читать чужие мысли. Внешне у него не было на то никаких причин, босс. Видать, совесть его совсем заела. Мы и глазом моргнуть не успели, не говоря уже о том, чтобы помешать ему.

Льюк резко повернулся к Кэмпиону.

– Я не мог поверить в необходимость каких-то действий, – сказал он. – То есть мне не верилось, что он может причинить себе по-настоящему серьезный вред. Откуда у него смелость взялась? Он же такой робкий. Конечно, гиосцин мог быть куплен у него, – он обвел рукой уставленное препаратами помещение, – но я и мысли не допускал о его непосредственной причастности к отравлению.