Джеймс Чейз - Финт простака

Итак, у меня полных три дня! На минутку меня пробрал холодок. Пока идея оставалась всего лишь идеей, я принимал ее довольно спокойно. Теперь же, когда предстояло претворить ее в жизнь, мне стало страшновато. Чуть поскользнись – и моя песенка спета.

Я раскурил запиской сигарету, а пепел растер. Потом сунул письмо в карман и спустился к машине. Ева встретилась мне по пути в оранжерею.

– Четверг, два часа, пляжная кабинка, – едва слышно пробормотал я на ходу.

Ева слегка кивнула, подтверждая, что слышала и поняла.

Трудности предстояли огромные. О ночных репетициях и речи быть не могло. Я опять спал в одной комнате с Вестал. Отточить операцию следовало днем, а значит в Евин выходной.

В конторе я принялся надиктовывать письма, те, которые предстояло прокручивать на магнитофоне. После каждого я отмечал время, показываемое стрелкой на магнитофоне, а рядом ставил номер письма. Ева должна была знать точно, после чего прозвучит моя реплика Блекстону. Проигрывать надиктованное я побоялся – вдруг ненароком войдет мисс Гудчайлд. Но вроде бы все получилось как надо.

Меня лихорадило. Мы неслись напропалую, шли на крайний риск, но уже ничто не могло меня остановить. Я приступил к осуществлению замысла и не собирался отступать.

Вестал сказала мне, что ее пригласила миссис Хеннесси на встречу со Стовенским. Она хотела, чтобы поехал и я, но я отговорился: ко мне, дескать, должен приехать Блекстон, нам надо кое-что обсудить. Да вряд ли Вестал и надеялась, что я поеду, она была счастлива уже тем, что я хоть дома-то остаюсь, лишь бы к какой женщине не улизнул.

Утром в четверг я отправился в контору и перед ланчем позвонил Райану.

– Райан, не заедешь ли к нам в Клиффсайд завтра вечерком? – спросил я. – Надо с тобой кое-что обговорить. Заодно домик мой осмотришь, тебе, наверное, интересно.

– Ну конечно приеду.

– Готовлю Вестал сюрприз, так что рано не приезжай. Если ей померещится, что мы что-то замышляем, так будет приставать, пока не открою – что. Поэтому – ровно в девять тридцать.

– О’кей.

Положив трубку, я вызвал мисс Гудчайлд.

– После ланча я уже не вернусь, – сказал я ей, – поеду в гольф поиграю.

В Литтл-Идене было шесть гольфовых кортов, и я чувствовал себя в безопасности, говоря, что еду играть в гольф. Если Вестал позвонит и ей скажут, где я, вряд ли она станет обзванивать все шесть.

После ланча я отправился на пляж. Кабинка Вестал стояла на отшибе, вокруг на три мили никого. Вестал сюда очень редко наезжала, предпочитая плавать в бассейне дома. Рядом с кабинкой полно укромных уголков, где можно спрятать машину. Я отпер кабинку, открыл окна. Минут через пять подъехала Ева. Я наблюдал, как она паркует машину подальше от глаз, идет по песку. На столе у меня стоял наготове магнитофон, вот так же, как сейчас. Странно, но мне не захотелось обнять ее, когда она вошла. Мы смотрели друг на друга. Глаза ее за очками блестели, лицо совсем бледное.

– Давай приступим, Ева. Времени у нас не так-то много.

Ева положила на стол длинный моток проволоки.

– Не знаю, годится ли для руки. Я вчера ночью сплела.

– Умница. У меня никакой возможности не было.

Сняв пиджак, я сунул моток в рукав, согнул, прилаживая, и уложил на подлокотник кресла. Мы оба зашли за спинку, проверяя эффект. Смотрелось именно так, как я хотел: рука человека естественно лежит на подлокотнике.

– То, что надо! Если еще петлю приделаем, можно сунуть в нее горящую сигарету. Харджис и Блекстон увидят только дымок над креслом, и иллюзия будет полной.

– А письмо, Чад? Надиктовал?

– Сейчас прокручу. Но сначала давай все устроим. Стол надо поставить перед креслом.

Мы установили стол, как мне хотелось, я включил магнитофон, и мы оба отошли к дверям.

Я еще отрегулировал громкость у магнитофона и снова встал рядом с Евой, послушать полную запись.

Эффект получился фантастический.

На кресле – рука, дымок сигареты, плывущий к потолку, и звучащий голос создавали полное впечатление сидящего человека. На середине пленки голос мой прервал диктовку. Легкая пауза, и чуть громче голос произнес: «Прости, что задерживаю тебя, Райан, я почти кончил».

Мы переглянулись. Ева стояла бледная, она дрожала. Она положила руку мне на рукав. Я попытался выжать улыбку, но не получилось. Стоя рядом, мы прослушали пленку до конца.

– Нормально, – заключил я, подходя к магнитофону и выключая его. – Если все сделаешь, как я велел, получится. Будем проигрывать пленку, пока не запомнишь наизусть. – Я вытащил из кармана письма, которые диктовал. – Ты должна знать точно, когда я произношу реплику для Блекстона. В этом ключ всего замысла. Оплошаешь – тут нам и конец.