Сэмюэль Адамс - Летающая смерть

Все женское негодование и раздражение на саму себя естественно должно было вылиться на голову Дика Колтона, который как раз в этот момент вышел на веранду. Долли кое-что смыслила в делах любви, и выражение лица, с каким она смотрела на доктора, ясно говорило об этом. А Дик был простаком. До встречи с Долли Равенден он не делал различия между мужчиной и женщиной, для него все были обычными людьми. Ничего не подозревая о целом лабиринте мыслей, успевшем выстроиться в голове девушки, Дик наивно подумал, что ему очень повезло вдруг оказаться с ней наедине. Даже солнце для него сейчас сияло как-то по-особенному. Но тут мисс Равенден поздоровалась с ним обычно, не глядя, почти холодно, и миллион свечей в сердце безнадежно влюбленного молодого человека разом потух. Она даже не повернулась и продолжала пустым взглядом созерцать пейзаж.

— Я сделал что-то не так, мисс Дол… мисс Равенден? — запинаясь, спросил Дик.

— Не так? — безразлично спросила девушка. — Не понимаю, о чем вы.

Это ввело доктора в ступор. Он сел на скамейку и начал думать, что же делать дальше. К сожалению, мысли завели его к вопросам о брате.

— Правда замечательно, что вы с Эвом знакомы? — выдавил он. — Я так рад, что пригласил его приехать сюда.

— Вы пригласили? — спросила девушка тоном, пронзившим сердце Дика насквозь.

— Конечно. А почему бы и нет?

— Полагаю, чтобы устроить встречу с Хельгой.

— Да.

— И конечно вы себе напридумывали, что она тут с ума сходит от желания с ним повидаться?

— Неправда, — уверенно отразил удар доктор. — Просто хотел дать ему честный шанс.

— А вы не думали поступить честно по отношению к кому-то еще?

— К кому?

— К самой мисс Джонстон в первую очередь. Знаете, люди ожидают большей учтивости даже от того, кто… кто…

— О не пытайтесь подобрать слов на мой счет, — решительно сказал Дик. — У вас сегодня прекрасно получается быть честной.

В Дороти действительно будто вселился упрямый чертенок, и она словно сама не полностью осознавала, что говорила.

— От человека, которому ничего и ни о чем не известно, — закончила она.

— И который не так уж стремится все это узнать, — добавил Дик.

— Я отношусь к Хельге как к родной сестре, — горячо сказала Долли. — Она всего на год младше меня, но мне пришлось пережить побольше ее, и я… мне кажется, что я в каком-то смысле несу за нее ответственность.

Тон девушки снова сбил Дика с толку, и он просто кивнул.

— Вам известно, какие отношения сложились между Хельгой и вашим братом?

— Кое-что знаю.

— И зная это, вы все еще думаете, что поступили правильно, притащив его сюда?

— Да почему же нет?

— Да потому, — закипая, ответила мисс Равенден, — что ваша семья все с ног на уши поставила, услышав, что Эверард собирается жениться на Хельге, хотя даже не удосужилась узнать, что она из себя представляет. Оскорбить девушку, которую они в глаза не видели! Да Хельга! Хельга! Да если б у меня был брат, и Хельга Джонстон согласилась выйти за него замуж, я бы сочла это за великую честь для всего рода Равенденов!

Вся властная гордость Южной семьи засияла в глазах человека, чьи родственники поколениями занимались земледелием на Западе и подписали Декларацию Независимости задолго до того, как первый американский Колтон непосильным трудом сумел открыть несметные богатства на Северной Земле.

— И я так же! — тихо ответил Дик. — Но конечно вам все это рассказала не Хельга Джонстон?

— Нет, она мне ничего не говорила. Это был как раз тот назойливый друг, который растрепал ей о возражениях вашей семьи. О если б я была Эверардом, я бы сказала его семье… сказала бы…

— Идти к черту, — с надеждой в голосе закончил фразу Дик.

— Прошу, не надо додумывать за меня мои мысли! Да, именно так я бы и поступила! — горячо ответила Долли. А затем серьезно добавила: — После того, что я вам рассказала о Харрисе Хейнсе, вы! Да где же ваше чувство справедливости? Как низко!

Чертенок внутри Долли рвал и метал, но и Дик в стороне не остался и тоже начал понемногу выходить из себя.

— Один момент, — сказал он. — Что это было насчет Хейнса?

На лбу доктора проявились две хмурые морщины, рот искривился, и все его обычно доброе и приятное лицо преобразилось в какой-то почти дикой решимости.

«Ого, — подумала Долли, — да он смотрит на меня, будто я совсем не девушка, а какая-то преграда, которую он намерен снести». Но даже в этом ее внезапно встревоженном выражении лица было что-то прекрасное.