Анатолий Тихомиров - Тайна скифской чаши [СИ]

Выдал вдруг поэтическую импровизацию Романов.

Антыхин рассмеялся:

— Гениальные строки, Пушкин бы умер от зависти. В награду возьми две бутылки пива в холодильнике.

— Вот это оперативность, — Романов довольно потёр руки.

Только он ушёл на кухню, как на тумбочке возле кровати Антыхина зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал женский голос:

— Доброе утро или скорее день. Это я — Лена. Медсестра.

— Здравствуйте, — ответил не без волнения Антыхин.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Уже хорошо. А если мы с вами завтра вечером встретимся, например, в кафе, буду чувствовать себя ещё лучше.

На другом конце провода молчали. Антыхин почувствовал, как вспотели его ладони. Если бы ему ещё вчера сказали, что после развода с женой, он — убеждённый холостяк, будет назначать свидание девушке, с которой едва познакомился, Антыхин бы просто не поверил. И вот надо же такое. Если она сейчас скажет «нет», он готов будет провалиться сквозь землю от стыда.

— Но вы же меня совсем не знаете, — наконец неуверенно ответила девушка.

— Лена, мне кажется, что я знаю вас не одну тысячу лет.

— Ещё до нашей эры? — засмеялась девушка.

— Да, — почти серьёзно ответил Антыхин.

— Но вы же больны, — ещё слабо сопротивлялась она.

— Моё здоровье как никогда крепкое, Лена.

— Хорошо. Что бы убедиться в этом я встречусь с вами.

«Ах, как она умно сказала «да», — восхищённо подумал Антыхин.

Его не оставляло ощущение, что он действительно знает её много лет.

Часто оставив общество Савлия и Токсариса, вечерами, когда дневной зной сменялся приятной прохладой, Анахарсис любил бродить по Афинам вместе с Еленой. Не спеша, проходили они мимо небольших домов притаившихся в тени огромных олиф, поднимались на вершины холмов, где стояли вечные, как будто готовые взлететь в небо храмы, посвящённые Богам Эллады. Всё чаще их путь пролегал к храму Афродиты — Богини любви. На мраморной площадке окруженной колоннами, у ног статуи Афродиты, Елена казалась младшей сестрой Богини, так она была хороша. Анахарсис чувствовал, что всё больше увлекается этой необыкновенной девушкой, но ничего не мог поделать с собой. Представить свою жизнь без неё он уже не мог. Как-то, когда заметно стемнело, Елене вдруг захотелось прокатиться на колеснице по узкому песчаному берегу вдоль моря. Более сумасбродной идеи нельзя было придумать, но Анахарсис, готовый выполнить любой каприз девушки, молча впрыгнул в колесницу.

Елена сама управляла лошадьми. Анахарсис стоял за её спиной, волосы девушки под напором ветра развивались маленькими змейками и своими острыми концами впивались ему в лицо, но он не отворачивался, а с наслаждением ловил губами золотистые волосы. Девичий хитон развевался, как парус, обнажая её крепкие стройные ноги. Запах юной женской плоти, смешанный с запахом розового масла, будил в Анахарсисе желание. Он едва сдерживал себя, чтобы не схватить в объятия девушку. Вдруг Елена резко осадила лошадей. Колесница упала набок, и они покатились в мягкий песок. Анахарсис, как и положено скифу, ловко перевернулся и вскочил на ноги. Елена лежала с закрытыми глазами, широко разбросав руки и ноги, её чудесные золотые волосы полоскали набегающие на берег волны.

— Елена! — в ужасе едва выговорил Анахарсис.

Он положил ладонь на её грудь и с радостью ощутил учащённое сердцебиение. Внезапно руки и ноги Елены оплели его тело.

— Я люблю тебя, варвар! — страстно прошептала она. — Я люблю твою бороду и странные кожаные одежды. Я люблю твои крепкие мышцы и острый ум! Я люблю тебя всего, всего!..

Анахарсис жадно припал ртом, как припадает уставший путник к чистому роднику, к маленьким немного капризным губам Елены…

Ложем их был песчаный берег, музыкой — шум моря, а покрывалом — огромное небо Эллады.

Несмотря на вечер, в кафе было малолюдно. Не так часто жители Верхнегорска могли себе позволить посещать дорогие точки общепита. Антыхин уже сидел за столиком, когда в кафе вошла Лена. Одета она была в строгий, без претензий, костюм; волосы, на манер древнегреческих статуй, были собраны в пучок на затылке. И ещё что-то неуловимо новое просматривалось в её облике. Антыхин подбежал к ней и проводил к столику. В мягком падающем с потолка свете, на лице девушки был заметен лёгкий макияж. Вот отчего ещё выразительнее стали её немного капризные губы, ещё ярче тёмно-синие глаза.