Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

Клод Драмм какое-то время стоял, молча уставясь на присяжных, а затем сел. Судья Маркхэм вопросительно посмотрел на Перри Мейсона.

— Если суд позволит, — сказал Перри Мейсон, — мы воздержимся от заявления до того момента, когда начнутся прения сторон.

— Хорошо, — кивнул судья Маркхэм. — Можете продолжать, мистер Драмм.

Клод Драмм принялся излагать дело с той спокойной и строгой тщательностью, которой он славился. Ни одна мельчайшая деталь не ускользала от его внимания; ни одно звено в цепи доказательств не было пропущено.

Первым свидетелем выступил инспектор, который зарисовал и сфотографировал место преступления. Он представил суду выполненные в масштабе планы, на которых были изображены комната, где было обнаружено тело, расстановка мебели и расположение окон.

Затем он показал фотографию с общим видом комнаты и фотографии отдельных частей комнаты. Каждая из этих фотографий сличалась с общим планом комнаты. Затем были представлены фотографии дома и в конечном итоге предъявлена карта, на которой был показан дом по отношению к извилистой дороге, ведущей к проспекту. Затем последовала контурная карта, на которой была отмечена высота окон в доме по отношению к той же дороге, по которой в ту ночь ехал автомобиль.

— Таким образом, — вкрадчиво произнес Драмм, указывая на карте место, где был отмечен поворот дороги, — как вы думаете, для человека, едущего на машине по этому участку дороги, было бы совсем нетрудно оглянуться назад и рассмотреть внутренность комнаты, отмеченной на карте цифрой «1» — «Вещественное доказательство «А».

Прежде чем инспектор смог ответить на этот вопрос, Перри Мейсон вскочил и обратился с протестом.

— Минутку, ваша честь, — сказал он. — Это наводящий вопрос. Он подталкивает свидетеля к определенному выводу. А этот вывод должны сделать сами присяжные. Это один из тех пунктов, на которых строится наша защита. Мог ли…

Молоток судьи с грохотом опустился на стол.

— Возражение принято, — объявил он. — Нет необходимости аргументировать, мистер Мейсон.

Мейсон снова сел на свое место.

Драмм снисходительно улыбнулся Мейсону, точно человек, который, даже потерпев поражение, рассчитывает на победу.

— Адвокат, — произнес он, — можете приступать к перекрестному допросу.

Чувствуя устремленные на него взоры всех присутствующих и полностью отдавая себе отчет в драматичности момента и том интересе, с которым будет встречен его первый вопрос, Перри Мейсон подошел к карте, которая была приколота кнопками к доске. Приложив указательный палец правой руки к линии, обозначавшей дорогу, ведущую от дома к проспекту, а указательный палец левой руки — к тому месту на карте, где был обозначен кабинет, адвокат произнес с вызовом:

— Уточните, пожалуйста, на каком расстоянии находится точка, на которую я указываю пальцем правой руки и которая обозначает поворот дороги, от точки, на которую я указываю пальцем левой руки и которая обозначает место, где было обнаружено тело?

— Если, — спокойно ответил свидетель, — указательный палец вашей правой руки показывает точно на то место, где дорога сворачивает на юг, а левый указательный палец показывает на точку, обозначающую точное место расположения трупа, то расстояние между этими точками соответствует двумстам семидесяти двум футам и трем с половиной дюймам.

Перри Мейсон обернулся к свидетелю, лицо адвоката выражало удивление.

— Двести семьдесят два фута и три с половиной дюйма? — недоверчиво воскликнул он.

— Да, — ответил свидетель.

Мейсон опустил руки с таким видом, что все решено и не о чем больше говорить.

— Это все, — сказал он. — У меня нет больше вопросов к свидетелю.

Судья Маркхэм посмотрел на часы, и в зале суда послышался легкий шум, точно листья зашуршали при порыве ветра.

— Наступило время перерыва, — объявил судья. — Суд соберется завтра в десять часов утра. В течение этого времени присяжным надлежит помнить о том, что они не имеют права обсуждать это дело ни между собой, ни в присутствии посторонних, ни с посторонними людьми.

Молоток с грохотом обрушился на стол.

Перри Мейсон хитро улыбнулся и обратился к своему помощнику:

— Драмму следовало бы продолжать свой допрос до самого перерыва. Позволив мне задать этот единственный вопрос, он тем самым дал материал для газетных заголовков.

Эверли в раздумье наморщил лоб.

— Двести семьдесят два фута — это большое расстояние, — заметил он.