Дмитрий Безуглый - Девонширский Дьявол

– Валентайн, идемте!

Инспектор достал револьвер и щелчком взвел боек. Он пошел первым, за ним Аттвуд. Плотная дубовая дверь была заперта. Гален многозначительно посмотрел на доктора. Тот понимающе кивнул и с размаху мощным ударом плеча буквально снес дверь с петель. Держа руку с револьвером вытянутой вперед, инспектор быстро вошел внутрь. Полумрак не позволял рассмотреть все детали сразу же, однако брошенного взгляда было достаточно, чтобы понять – в доме никого нет. Зато смрадное зловоние тут же ударило в нос, отчего Гален поморщился.

– Бог мой! Что за вонь?

– Миазмы от разложений, – прокомментировал Валентайн, заходя следом. – Вот и то самое место, друг мой. Здесь тот, кого именуют Девонширским Дьяволом, методично убивал своих жертв.

Глаза обоих привыкли к темноте, рассекаемой лишь тонкими полосками света от щелей между бревнами и кровлей. Взору мужчин предстало ужасающее зрелище, от которого даже доктор Аттвуд с отвращением передернул плечами. Межкомнатных стен не было вовсе. Все пространство дома составляло одно большое помещение. Добротный пол из порядком затертого деревянного бруса местами был укрыт пятнами сырости и плесени. На нем около стены справа стояло замысловатое сооружение наподобие верстака с множеством полок. На длинной и широкой полке, которая размещалась на уровне пояса человека, находились всевозможные предметы: различной емкости стеклянные колбы и сосуды, огромная пила, несколько молотков и ножи для разделки мяса. Часть из них были покрыты высохшей кровью поверх лезвий. Тут также находились и другие инструменты, несколько железных крюков и моток плотной бечевки. Под низом, на полу, стояли ведра, несколько из которых были деревянными в форме бочонков. На одном таком ведре глаза Валентайна различили бурые пятна. Точно такие же имелись и на самом полу.

– Здесь полно следов крови, – комментировал Гилмор.

Аттвуд согласно кивнул. Чуть в глубине располагался огромный стол наподобие тех, что стояли в прозекторской доктора Янга. Подле него валялось много всякой ветоши и тряпья, обильно перепачканного кровью, и стояло большое металлическое ведро. Сам стол был просто залит кровью, и эти пятна различались по цвету – одни были темнее и со временем выцвели, тогда как другие сохраняли относительную свежесть и были ярко-алыми. На столе лежал большой моток толстой веревки, чей конец уходил кверху и был привязан к огромной деревянной балке под крышей.

– Что это? – указал инспектор рукой на что-то лежащее на полу под самим столом.

Валентайн аккуратно подошел ближе. Несколько секунд рассматривал, даже чуть склонился.

– Это требуха, – наконец выговорил он, выпрямляясь. –

И засохшие фекалии. Жертвы испражнялись прямо под себя.

А потом он резал их, но не теми ножами, что мы видим. Другими. Ланцетом, например. Частично потрошил, хотя внутренности Элеонор и Агаты были при них. Думаю, это останки предыдущей жертвы. Или жертв.

– Бог мой! О скольких мы еще не ведаем?

– Боюсь, о многих, – с сожалением в голосе ответил Аттвуд. – С последними двумя девушками его рука была тверда и уверенна. Значит, он весьма долго набирался опыта. Убить человека нелегко, Гален. А убить так, как это делает он, еще труднее. К тому же не забывайте – он пробует каннибализм. У мисс Абрамсон не хватало части печени, и на том, что осталось, были следы его зубов. Кроме крови, он пробует плоть.

– Почему вы говорите «пробует»? Вы думаете, это не Селби Нэш?

– Нет. Наш монстр до сих пор на свободе. Нэш – странный парень, особенный. Но на такое был не способен. Теперь я в этом абсолютно уверен. Не те особенности характера, не подходящее поведение.

– Возможно ли, что вы ошибаетесь с выводами? Ведь у вас против явных фактов только лишь ваше мнение как психиатра?

– Такую вероятность допускаю, – кивнул Валентайн. – Однако при этом уверен, что прав. Зачем ему это приспособление с веревкой?

Доктор задумчиво потер бородку.

– Если он резал здесь, то, привязав тело жертвы к ней, он добивался полусидячего положения, так? – Гилмор подошел к столу с другой стороны, стараясь обходить пятна крови и валяющиеся останки плоти.

– Он заставлял смотреть, – догадался Валентайн.

– Верно.

– Он жесток и упивается тем, что жертва мучается и при этом видит свою беспомощность. Значит, он любит власть. Ему нравится чужая слабость.

– Но что это нам дает? – инспектор развел руками. – Если убийца Нэш – тогда дело закрыто.