Дмитрий Безуглый - Девонширский Дьявол

– Почему же вы не остановили его?

Литтл промолчал. А что было говорить? Суеверный страх сковал его, к тому же он был один.

– Когда это случилось? – спросил Финч.

– Было уже глубоко за полночь.

– Вы уверены?

– Определенно, сэр.

Вновь воцарилось молчание. Финч думал над словами фермера, который, если не лжет, видел кого-то на озере в тот момент, когда Селби Нэш был в их руках, а на площади собрались люди. В то, что этот кто-то якобы Девонширский Дьявол, главный констебль не верил – обычные байки воспаленного воображения. Все эти следы и информацию о дьяволе организовал убийца. А им оказался Нэш. Точка. Но теперь? Кого же тогда видел этот Литтл на озере?

– Вот что, – медленно проговорил Финч. – Вы покажете констеблям Брауну и Ходжесу то место, где якобы видели… неизвестного. Об этом пока что никому ни слова, вам ясно?

– Да, сэр, – послушно кивнул Литтл.

– Хорошо, – Чарльз прикрыл веки. Он почувствовал усталость и внезапно накатившую слабость. Не в силах больше бороться с ней, он тут же погрузился в сон…

Тело убитого Фрэнки Пикока было обнаружено утром случайным прохожим. В это время доктор Аттвуд и инспектор Гилмор уже покинули Уокерли. Полицейский участок сожжен дотла, над казненным толпой Селби Нэшем кружили вороны, однако его так и не сняли со столба. Он был словно проклятием, к которому никто не желал приближаться. Констебля было не сыскать, и поэтому возле Пикока стали собираться люди. Они были еще под воздействием сегодняшней ночи, и никто не мог понять, что же случилось с несчастным Фрэнки. Ведь Нэш его убить точно не мог. Тогда кто? На теле было множество глубоких резаных ран, а живот убитого вообще зиял большим кровавым отверстием. Это вселяло страх, который мгновенно усилился, стоило кому-то ляпнуть вслух, что даже после смерти Девонширский Дьявол продолжает мстить и убивать жителей Уокерли. Ведь на то он и дьявол! Это известие тут же распространилось по всей деревне, вызывая у ее жителей новый всплеск суеверного ужаса.

Преподобный Джейкоб Олдридж понимал, что, по сути, остался наедине со своим приходом, который ожидал от него успокоения. Виконт Эддингтон буквально ушел в себя из-за случая с его дочерью Мариссой, которая показала свое малоприглядное лицо той страшной ночью на площади. Барон Милтон старался поскорее все забыть и не желал «ворошить прошлое», тогда как его супруга Уитни была обеспокоена исключительно меланхолией дочери. Сама же Джиневра целиком замкнулась, все больше и больше погружаясь в депрессию. Она испытывала желание говорить только с одним человеком – Валентайном Аттвудом, но тот, к ее большому сожалению, покинул Уокерли. К тому же в их доме также поселился траур из-за убитого Фрэнки Пикока, который был сыном портнихи баронессы. Стоит сказать, что Уитни Милтон очень благосклонно относилась к тихой и работящей женщине, которая шила великолепные наряды. И ее личное горе в связи со зверским убийством сына затронуло также леди Милтон. Констебль вовсе терялся в действиях, к тому же на него невидимое давление оказывало присутствие здесь главного констебля графства с его подчиненными.

И пока они приходили в себя под присмотром доктора Янга, тот просто не в силах был принимать какое-либо решение самостоятельно.

Минуло два дня. Доктор Янг при обследовании трупа Пикока установил смерть от множественных ножевых ранений. Для удобства это преступление не преминули списать на события той ночи, посчитав это чьим-то разбойным нападением. Хотя в такую зыбкую версию не верил даже констебль Финч при всем своем желании поскорее покинуть Уокерли. Гниющее тело Селби Нэша по-тихому все же закопали в яме у озера, подальше от деревни, а утром состоялись похороны Агаты Абрамсон, Ройла Фармера и Фрэнки Пикока. Одновременно. На отпевание собрались практически все жители Уокерли и даже близлежащих деревень. Пожалуй, столько народу вместе деревня еще не видывала. Для Джейкоба Олдриджа это был особенный день, когда он вместе с проведением ритуала имел возможность сказать много важных слов приходу для того, чтобы укрепить веру в Господа и побороть всеобщий страх. Его пламенную речь слушали все. Слушал ее также и тот, кого называли Девонширским Дьяволом…

В доме Милтонов было неспокойно. Мало того, что события последних дней удручающе влияли на всех жителей Уокерли и на самого барона в частности. Так еще и не проходящая депрессия Джиневры оказывала негативное воздействия на ее мать леди Уитни. Сказать, что сам Олдос крепко волновался относительно психического состояния дочери, было нельзя. Но вот с каждым днем ухудшающиеся отношения с супругой на этой почве были весьма пагубны. Баронесса стала раздражительной, ее вспыльчивость проявлялась все сильнее, а улыбка давно не озаряла ее лицо. После похорон стало еще хуже. Милтон совершенно не знал, что делать. Обратился за советом к доктору Янгу, но тот лишь твердил что-то о времени и необходимости набраться терпения. Мол, все образуется. Он побывал в гостях у своего друга Норберта Эддингтона, которому, кстати, также было нелегко: Кенрик, хоть и шел на поправку, все же оставался довольно слаб; Марисса, наподобие Джиневры, словно враз перегорела и погрузилась в себя. Даже ее подруга Бетси Тернер не могла положительно повлиять на нее. Не говоря уже об Алисдэйре, который был занят подготовкой к предстоящей учебе и отъезду в Лондон. А у самого виконта из головы не выходила картина, навечно запечатленная его мозгом: перекошенное от крайней злобы и ненависти лицо его юной красавицы-дочери, требующей немедленной и жестокой смерти для привязанного к столбу Селби Нэша. Пусть тот и был убийцей, по которому плакала виселица, но это решение должен был принимать суд, а не взбешенная толпа. При этом он также ощущал часть вины за содеянное, как и корил себя за медлительность и то, что так поздно прислушался к совету доктора Аттвуда. Норберт, выслушав друга, лишь неопределенно пожал плечами и честно ответил, что не знает, чем может помочь Олдосу.