Роберт Гулик - Монастырь с привидениями

— Это значит, что в этом дворе-колодце, Сунь Мин, над тобой состоится суд. К сожалению, ты был прав, втолковывая мне, что нам никогда не удастся возбудить против тебя дело. И потому теперь я передаю твое дело на рассмотрение в Высшем Суде. Пусть Небо решает: либо ты понесешь наказание за пять мерзких убийств, либо я проиграл. У тебя остается шанс, Сунь, а у твоих жертв его не было. Не исключено, что твое пребывание там обойдется для тебя без печальных последствий. Или, когда на тебя нападут, возможно, ты успеешь воззвать о помощи к тому единственному человеку, который способен тебя спасти.

Лицо Суня побагровело от ярости.

— Какому еще единственному человеку? Через час с лишним здесь, во дворе, будут десятки монахов. Они немедленно меня освободят!

— Несомненно освободят, — согласился судья, — если только ты доживешь до этого момента. Там, во дворе, с тобой еще кое-кто есть.

Сунь оглянулся. Из темноты до него донеслись какие-то непонятные звуки.

Он ухватился за решетку смотрового окошка. Прижав к ней искаженное от невольного страха лицо, он заорал:

— Что это значит, Ди?

— Сейчас ты все узнаешь сам, — ответил судья и захлопнул смотровое окошко.

Когда он уже входил в храмовое здание, до него донесся вопль ужаса.

Судья Ди медленно поднялся по ступеням на площадку, расположенную над храмом. Дао Ганя по-прежнему там не было. Он прошел по коридору, ведущему в кладовые, и распахнул второе окно с правой стороны. Снизу до него донеслись слабые стоны, смешанные с сердитым рычанием. Затем раздался сухой хрустящий звук, словно кто-то ломал сухие ветви. Он окинул взглядом окна расположенных напротив покоев для гостей. Ставни на всех окнах были плотно закрыты. Судья глубоко вздохнул. Небо вынесло свое решение по делу Сунь Мина.

Судья положил плащ Суня на низкий подоконник и поспешно направился прочь. После завтрака он составит документ о кончине Сунь Мина в результате несчастного случая, произошедшего из-за того, что наставник слишком далеко высунулся из окна, наблюдая за гулявшим внизу медведем.

Еще раз вздохнув, он снова пошел к лестничной площадке. До него донесся звук быстрых шагов. И тут он увидел Дао Ганя, который выскочил из-за угла.

С довольной улыбкой помощник произнес:

— Я как раз шел к вам, господин! Вам больше не придется искать Мо Модэ. Я его поймал!

Он повел судью в следующий коридор. Мужчина крепкого телосложения, одетый в монашеское одеяние, лежал на полу без сознания. Его руки и ноги были прочно связаны. Судья Ди пригнулся и приблизил фонарь к лицу лежавшего. Это был тот самый высокий мрачный человек, которого судья видел в кладовой вместе с другим монахом, когда справлялся о Мо Модэ.

— Где ты его обнаружил? — спросил он, выпрямляясь.

— Вскоре после того, как вы поднялись в библиотеку к наставнику Суню, я увидел, как этот тип крадется наверх. Я двинулся за ним следом, но он чувствовал себя здесь как дома. Ушло немало времени, прежде чем мне удалось приблизиться к нему и набросить петлю из тонкой бечевы на шею. Я затягивал ее, пока он не лишился чувств, а потом как следует его связал.

— А теперь развяжи его! — криво усмехнулся судья Ди. — Он ни в чем не виноват. Я был совершенно несправедлив к нему. Его настоящее имя — Лю, и вместе с сестрой они входили в шайку бродяг. Но иногда он действовал на свой страх и риск, выдавая себя за бродячего даосского монаха или за актера. Возможно, он отпетый негодяй, но сюда пришел по вполне объяснимой причине — отомстить убийце своей сестры. Когда освободишь его, приходи ко мне на площадку; я пойду посижу там, мне надо отдохнуть. Я устал.

Он развернулся и побрел обратно к лестничной площадке, оставив Дао Ганя в полном недоумении. Там он плюхнулся без сил на деревянную скамью и прислонился головой к стене.

Когда Дао Гань подошел к нему, судья жестом пригласил помощника сесть рядом. Там в полумраке он поведал Дао Ганю, как ему удалось обнаружить потайную комнату, и сообщил о своей беседе с Сунь Мином.

В заключение он сказал:

— Я не корю себя за то, что не сразу понял свою ошибку, когда принял круглую седовласую голову Суня за воинский серебристый шлем. У меня не было никаких оснований подозревать человека с такой репутацией в какой-либо причастности к гнусным преступлениям. Но у меня сразу должны были возникнуть некоторые подозрения после того, как Истинная Мудрость признал свою вину и тем самым подтвердил, что в этом монастыре с женщинами поступали неладно.