Роберт Гулик - Ожерелье и тыква

— Мастер Тыква. Пять лет назад, еще до того, как Водный дворец был пожалован принцессе в качестве летней резиденции, Мастер Тыква регулярно появлялся в императорском дворце, ибо его величество поручил ему преподавать философию наследному принцу. Третья принцесса часто слушала его наставления и преисполнилась величайшим почтением к учителю. Удалившись от мира, Мастер Тыква обосновался в Речном городе, и принцесса часто призывает его, дабы насладиться беседой с ним, так как полностью ему доверяет. Поскольку Мастер Тыква любим при Императорском дворе и учитывая его преклонные года, главный евнух не посмел возражать против его визитов. Должно быть, учитель понял, что принцесса попала в беду, потому что вчера он послал стрелу без наконечника на балкон ее будуара, что в восточном углу. Он, знаете ли, непревзойденный лучник.

— Я с ним познакомился, — сказал судья. — Он и мечом владеет отменно.

— Ну, конечно. Прежде он обучал юных принцев искусству владения мечом, ибо, несмотря на свои искалеченные ноги, остается изумительным фехтовальщиком. Он сидел на стуле с мечом в каждой руке, и три опытных бойца даже приблизиться к нему не могли! Так вот, к стреле он прикрепил письмо, в котором сообщил о вашем прибытии и назвал ваше вымышленное имя, а также место, где вы остановились. И посоветовал с вами связаться. Принцесса тут же вызвала меня и сказала, что желает поручить вам найти ее ожерелье. Тогда я послала за вами свою дочь, потому что кроме нее ни на кого не могу положиться.

— Понятно. Я установил вора — это молодой человек, которого наняли бандиты, а их, в свою очередь, наняли злоумышленники из дворца. Парнишка попытался сбежать, не отдав ожерелье бандитам, и они убили его, прежде чем он сообщил, где спрятал сокровище. Пока мне не удалось обнаружить местонахождение жемчуга.

Холодные порывы ветра овевали обнаженную грудь судьи, покрытую испариной, и его охватила дрожь.

— Нет ли у вас чего-то, чем бы я мог прикрыться?

Через некоторое время между прутьями решетки показался край парчовой мантии.

— Эти мерзавцы даже не оставили мне циновки, на которую можно было бы лечь, — прошептала она.

Судья вытянул сквозь прутья пышное одеяние и завернулся в него. Скрестив ноги, он сел на каменную плиту.

— Если я правильно понял принцессу, главной целью кражи было посеять рознь между ней и императором. Его императорским... я хотел сказать... ладно, позвольте мне в столь необычной обстановке обойтись без церемоний. Как бы то ни было, прошедшим вечером ваши враги, в надежде заполучить ожерелье, совершили жесточайшее убийство. Почему они так страстно его домогаются? Им было нужно, чтобы оно исчезло, разве не так? А кроме того, мне трудно поверить, что утрата ожерелья способна привести к разрыву между отцом и дочерью. Но об этом, разумеется, вам судить.

Судья Ди надеялся услышать что-нибудь в ответ, но поскольку узница не проронила ни слова, вынужден был продолжить:

— Принцесса настаивала на том, что кражу совершил кто-то посторонний. Это навело меня на мысль, что она боится, как бы враги не подкинули ожерелье приближенной принцессе особе, дабы погубить его или ее, ложно обвинив в краже императорского сокровища. Поскольку сама она не пожелала сообщить хоть что-то об этом человеке, я не хочу спрашивать вас, кто он. Но мне бы очень помогло, если вы хоть намекнете... — Он не закончил фразу.

Последовало долгое молчание. Судья кутался в тяжелую мантию. Исходящий от нее тонкий аромат совершенно противоречил отвратительному зловонию, доносящемуся из темного сырого узилища. Наконец госпожа Гортензия заговорила:

— Сейчас мысли принцессы в ужасном смятении. Она находится на грани душевного расстройства. Возможно, просто не смогла рассказать вам больше. Но я могу и скажу. Вам известно заявление императора, что он одобрит любой выбор супруга, который сделает сама принцесса. Естественно, в столице три или четыре соперничающие клики тут же принялись делать все возможное, чтобы выбор принцессы остановился именно на их кандидате. Ведь супруг любимой дочери императора получит власть, с которой придется считаться при дворе, и сможет весьма продвинуть интересы своей клики. Можете представить себе их гнев и разочарование, когда принцесса начала выказывать явное предпочтение полковнику Кану, начальнику стражи, — человеку, всегда старавшемуся держаться подальше от каких-либо интриг и ни к какой клике не принадлежавшему. Поэтому противоборствующие партии объединили усилия, чтобы лишить командира Кана благосклонности принцессы.