Игорь Трофимкин - Призрак с улицы Советской

Я, естественно, не понимал смысла нашей охотничьей экспедиции, но решил помалкивать.

На следующее утро в номер явился высокий румяный парень в финском спортивном костюме и весело осведомился:

— Готовы, охотнички?

— Поехали, Петя, — ответил Семенцов и через пару минут мы уже уселись со всем снаряжением в еще не старую «ниву», а еще через полчаса Петя доставил нас в небольшую деревушку, на въезде в которую стоял указатель с надписью «Чикино» и заявил:

— Конечная остановка. Вагон дальше не идет.

Мы вылезли, Дима сунул владельцу «нивы» несколько бумажек и сказал:

— Значит, как договорились. Послезавтра с восемнадцати ждешь на этом самом месте.

— Слушаюсь, гражданин начальник. Карета будет! Ни пуха, ни пера!

— К черту! — буркнул Дима, и мы, нагрузившись рюкзаками, ружьями, встали на лыжи и тронулись к недалекому лесу.

Часа два мы шли довольно быстро, потом пошло редколесье, местность стала напоминать болото, заросшее чахлыми сосенками и осинами.

Семенцов остановился, выбрал пенек, указал мне на другой, извлек из рюкзака термос с чаем и кружку, налил мне и сказал:

— Попей! Чай с травкой местной, она сил прибавляет, а силы тебе с непривычки понадобятся. Сейчас пойдут сплошь болота. Держись за мной. Хоть и замерзло все, но местами на пути теплые ключи попадутся, не свались в промоину.

Я послушно глотнул горячего настоя. Какие в нем были намешаны травы, естественно, не понял. Любая трава, по мне, в настое пахнет травой. Отличаю я разве что вкус мяты, которой здесь явно не было.

В три часа дня, еще засветло, мы сделали привал на обед. К этому времени я уже выдохся, несмотря на травяной настой, которым мы еще дважды подкреплялись.

После обеда мой благодетель разрешил мне еще пятнадцать минут полежать на ватнике у затухающего костра, и примерно в половине пятого уже в полной темноте мы двинулись дальше. Мы шли еще четыре часа с одним десятиминутным перекуром. И наконец около девяти часов подошли к дому. Я не оговорился, перед нами высился именно дом, а не охотничья избушка, в которых мне приходилось ночевать в архангельских лесах во время студенческих летних странствий.

Семенцов открыл замок своим ключом, мы вошли в просторные сени, потом в горницу. Дима пошарил лучом фонарика, нашел лампу «летучая мышь», зажег фитиль, и я увидел вполне приличную комнату с русской печью, столом из досок, двумя лавками вдоль него, кроватью в углу.

В торце возвышалось нечто, похожее на трон, — солидный стул темного дерева, с резьбой на спинке, мягким сидением и подлокотниками.

— Вот мы и дома, Стасик! — весело сказал Семенцов. — Давай-ка за водой, в сенях два ведра, речка здесь под горкой, рядом.

Я взял ведра, фонарь и, с тоской думая о том, как потащусь с ними вверх по заснеженному склону, пошел к речке. Нашел я ее довольно быстро по шуму, попутно подумав с любопытством, что же делают обитатели дома, когда мороз достигает сорока, а, по слухам, такое здесь случается, и речка замерзает. Зачерпнув ведрами воду, я посмотрел вверх на дом, где светилось окошко, и решил, что напрямую подниматься слишком круто, а если пройти немного по берегу, то можно подняться по пологой стороне холма, но едва я успел сделать несколько шагов, как берег подо мной провалился и я оказался по пояс в ледяной воде. Проклиная мифическую охоту, Семенцова, свои задания и в особенности почему-то помянув недобрым словом Акимыча, я вылез на берег выловил ведра и почти бегом, не разбирая дороги, рванул по склону к избе.

Семенцов расхохотался, потом, проявив неожиданную заботливость, приказал:

— Снимай все, переодевайся в сухое, чего не хватает, возьми на печке. Она скоро нагреется, отлежишься, отогреешься. Куда же ты полез, я же тебе говорил, здесь теплые ключи встречаются, подмывают лед у берега.

— Это ты про лес говорил, — буркнул я, стуча зубами. Выпил залпом полстакана водки, заботливо налитой Димой и, натянув на себя пару штанов, одни из которых взял на печи, два свитера и запасные Димины шерстяные носки, полез на печку. Сюда через полчаса Дима мне подал котелок с картошкой и тушенкой, еще полстакана водки и я, умяв все это, пригрелся и стал думать. Печь действительно скоро нагрелась, мерцал огонек лампы, Дима стал устраиваться спать в спальном мешке на кровати.

Проснулся я среди ночи, как мне показалось, от какого-то шума. Но в избе было тихо и темно. Дима сопел в дальнем углу, за окном было светло от лунного света. Я полежал, прислушиваясь. Меня знобило, во рту было сухо. Очевидно, все-таки простудился. Я тихонько, стараясь не разбудить Диму, слез с печки, подошел к столу, где стояли ясно видные в лунном свете кружки. Едва поднеся кружку ко рту и сделав глоток, я вдруг услышал легкий скрип, потом где-то чуть слышно хлопнула дверь. Я замер. Кто здесь мог быть? Какая дверь хлопнула? Входную дверь Дима запер на засов, это я еще помню, пока не заснул.