Игорь Трофимкин - Призрак с улицы Советской

На следующий день к вечеру мы без приключений добрались до деревни Чикино, где нас ждал Петя в своем шикарном финском костюме и с «нивой».

Еще через пару дней мы были в Питере и получили очередную премию в 200 зеленых.

Получая ее, я мельком в одном из ящиков стола вдруг увидел знакомый сверток.

Когда Дима уехал на бумажный склад, я проскользнул к нему в кабинет и развернул сверток. Это была тарелка. Могу поклясться, что та самая, которую показывал нам Иван Васильевич, или очень похожая на нее. Но в таком случае почему так открыто ее держит Дима? Ведь не я один мог войти к нему в кабинет и заглянуть в стол!

Часам к одиннадцати Евграф Акимович окончательно решил идти на прием к шефу милиции. Он позвонил секретарше шефа Наденьке, попросил соединить, если у шефа никого нет. Надя Козлова, прозванная Керосином за постоянную готовность нахамить любому, по ее мнению нежелательному для шефа посетителю, на этот раз почему-то весьма приветливо сказала, что в настоящий момент у Леонида Кирилловича товарищ из соседнего ведомства, но она немедленно позвонит, как только Леонид Кириллович освободится.

Сообщение Керосина и в особенности ее вежливость несколько обескуражили Евграфа Акимовича. Обычно представители ФСК не приходили сами к ним в прокуратуру, а вызывали их в свои кабинеты.

Надя позвонила через десять минут.

— Леонид Кириллович освободился.

Старший следователь взял папку с текущими делами и скоро был в кабинете.

— Садись, Евграф. У тебя ко мне дело, а у меня к тебе разговор. Но сначала рассказывай ты. Слушаю.

— Товарищ полковник, надо дезу запускать. — С ходу начал старший следователь. — Утечка у нас где-то есть.

— Дезу, говоришь? Пожалуй. — Полковник помолчал, потом без перехода сказал: — Соседи вот на крупную партию контрабанды опия-сырца вышли, просят наши сводки. У тебя что по делу Николаева, Ходжаева и других?

— Все, что есть, я вам в рапортах изложил. А что есть у них, мне неведомо. Знаю только, что сведения от нас уходят. И не к ним, а прямиком в группировки. Из-за этого ничего пока не предпринимаем.

— Сделаем так, Евграф! Я устрою тебе встречу с майором из ФСК. Вы обменяетесь с ним данными. Глядишь, наша деза и им на пользу пойдет.

После обеда Евграфу Акимовичу позвонил майор Коренев из ФСК, еще через полчаса старший следователь был у него.

Майор Павел Дмитриевич Коренев оказался молодым человеком лет тридцати, мальчишкой, с точки зрения Евграфа Акимовича. «Быстро они в званиях нынче растут. Вон Слава у нас все в капитанах ходит», — мельком подумал старший следователь.

— Присаживайтесь, Евграф Акимович. Рад случаю познакомиться. Наслышаны о ваших громких делах. Оно и понятно, что наслышаны, коли громкие. Давайте по порядку. Я с рапортами ознакомился, но, может, лучше вы сами расскажете обо всем. А потом и я свои карты выложу.

— Рассказывать особенно нечего, Павел Дмитриевич, — старший следователь намеренно назвал майора по имени-отчеству, как бы принимая товарищеский, доверительный характер разговора. После этого он пересказал все, что знал сам о смерти Николаева, об убийствах Шалыгина, Фильки, Ходжаева, о смерти Мамлюкова. — Отсюда вывод: есть у нас где-то утечка информации, иначе не знали бы в группировке «Пророка» о том, что мы вышли на Расула, что мы наблюдали за квартирой на Замшина. Кроме того, последняя облава на Некрасовском рынке, где должен был объявиться человек «Пророка», фактически была сорвана. Кто-то человека предупредил.

— А как вы об этом узнали?

— Ходили мы за неким Ильей, который причастен был к делу Николаева. Похоже было — пустышку тянем. Мелкие торговые связи. Продавал, чтобы заработать на наркоту. Походили, да бросили. Людей на серьезные дела не хватает. Думаем — никуда не денется. Вдруг — звонок! Звонит мне некий Шурик, близкий дружок Ильи. Последнее время в одной квартире жили, тоже наркоман, конечно. Слышу по голосу — в панике!

— Евграф Акимович, Илью убить хотят!

— Кто? За что?

— Не могу говорить по телефону, но знаю, что убьют.

Назначаю ему встречу в мороженице на Московском проспекте. Он приходит в парике каком-то дурацком, темных очках — насмотрелся боевиков, одним словом.

— В чем дело, Шурик, говорю?

Он молчит, оглядывается. Потом говорит:

— Евграф Акимович, Илья всегда был чистый. Так нужно было.

— Ничего не понимаю. Почему нужно было? И какой же он чистый, если травой торговал?