Юлия Андреева - Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский

Екатерину тошнило от ничем не прикрытой радости нового русского монарха. А тот кривлялся, принимая горделивые позы, произнося вздорные речи, заигрывая с фрейлинами, словом, вел себя совершенно неподобающе.

Торжественный ужин состоялся в куртажной галерее, длинный, застланный шелковой скатертью с золотой вышивкой стол был убран персон на двести, тем не менее были и такие, кто, не найдя для себя места за столом, прогуливался около него, ведя непринужденные разговоры. Екатерина приметила бывшего фаворита государыни Ивана Шувалова, который как ни в чем не бывало стоял за стулом Петра III. Несмотря на внешнюю радость Ивана Ивановича, от цесаревны, да и от присутствующего тут же Шешковского, не укрылось, что тот находится в состоянии, близком к отчаянию. Во всяком случае, его глаза были красны, а на щеке под слоем пудры ясно отпечатался след пятерни, должно быть, бывший елизаветинский любимчик, не желая выдавать своих чувств при посторонних, так зажал себе рот в момент кончины государыни, что этот след отпечатался на его лице.

Новая императрица сидела за ужином подле государя и по окончанию трапезы сразу же ушла к себе, так что Шешковский не успел с ней переговорить, впрочем, что бы он сказал? Если бы государыня оставила трон бездетному Разумовскому, это дало бы время, за которое можно было бы собрать войска. Теперь же все было понятно как день: воцарение голштинского прихвостня не принесет ничего хорошего ни России, ни Фредерике. За ужином император, не стесняясь, обнимался с Воронцовой, и было понятно, что не сегодня-завтра он добьется развода, и тогда…

Шешковский уже и сам собирался покидать дворец, когда проходящий мимо Шкурин шепнул ему, что как раз в этот момент лакеи разносят повестки, согласно которым назавтра дамам предписано присутствовать на большом обеде в своих лучших светлых платьях. Причем расположение за столом будет производиться согласно именным билетам. Это означало, что уже буквально завтра станет понятно, кто в фаворе, а кому пора паковать вещички.

На следующий день император велел освободить и возвратить ко двору Бирона, Миниха, Лестока и Лопухиных. Генерал Андрей Васильевич Гудович [137] Андрей Васильевич Гудович (1731–1808) – генерал-адъютант, в 1762–1796 гг. в отставке, затем генерал-аншеф. отправился с дипломатической миссией в Берлин, он должен был объявить о вступлении на престол Петра III.

На третий день, облачившись в черное, Екатерина Алексеевна с горсткой придворных отправилась на панихиду, откуда пошла прямиком в комнаты, принадлежащие Алексею Григорьевичу Разумовскому. Оба плакали о покойной государыне. Сразу после похорон Алексей Григорьевич собирался освободить занимаемые им покои, пока его не выставили оттуда силой.

Александр Шувалов также был вынужден уступить свои комнаты императору, с тем чтобы тот мог устроиться там со своей любовницей Воронцовой. Занять покои государыни он не мог, так как не пришло еще время выносить тело. Что же до покоев Екатерины Алексеевны, за время ее отсутствия они были оббиты сверху донизу черным сукном. Это был ясный знак, еще совсем немного – и никому не нужную императрицу прогонят вон, запрут в монастыре, еще вероятнее, посадят в крепость. Впрочем, императору надлежало проявить терпение, по крайней мере, сначала похоронить покойную государыню и дождаться формального окончания траура. Но, по всей видимости, как раз спокойствия и рассудительности не было не только в Петре Федоровиче, но и в его возлюбленной Елизавете Воронцовой. Находясь на ужине у графа Шереметева [138] Петр Борисович Шереметьев (1713–1788) – сын Бориса Петровича, генерал-аншеф (1760), генерал-адъютант (1760), обер-камергер (1761), товарищ детства императора Петра II, камергер комнаты принцессы Анны Леопольдовны (1739), сенатор (1762), с 1768 года в отставке. , император шумно поссорился со своей метрессой, и обиженная Воронцова уехала домой, заявив, что порывает всяческие отношения.

На следующий день она написала императрице, умоляя посетить ее. Сама Воронцова назвалась больной. Заинтригованная, Екатерина Алексеевна прошла в покои фаворитки, застав ту рыдающей в постели.

– Пожалуйста, тише говорите, – попросила Елизавета, целуя руки молодой государыни.

– Это еще почему? – Должно быть, Екатерина заключила, что попала в ловушку.

– В другой комнате сестра моя, Аня Строганова, с Иваном Ивановичем Шуваловым, – робко улыбнулась толстуха.

Это было занятно, получалось, что добросердечная Лиза устроила им тайное свидание, впрочем, не исключено, что они были приглашены в качестве своеобразной охраны или даже должны были впоследствии свидетельствовать обо всем, что произойдет между императрицей и метрессой императора.