Юлия Андреева - Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский

– Собственное имение есть, – сухо ответил он, сжав на прощание руку бывшего начальника.

– Да ты не печалься так, Степан Иванович, может, ко мне служить пойдешь? Пристрою, ну хоть секретарем?

– Всю Тайную канцелярию нынче пристраивать придется, – Шешковский размышлял о своем. – Я, с вашего разрешения, рекомендую тем агентам, что при дворе или при богатых домах приставлены и которых вы специально отзывать для новой службы не станете, оставаться на тех местах, где они теперь служат. От нового императора, судя по всему, они не скоро на хлеб получат, так пущай хотя бы, что имеют не потеряют.

– Сделаем, не проблема, – грустно улыбнулся Шувалов, дернув щекой. – Может, еще что?

– Архив опечатаем, и надо бы спрятать. Если изверг прикажет уничтожить…

– Канцелярию уже упраздняли, Ушаков еще молодым был. Разумеется, сохраню.

– И еще одно, – Шешковский замолчал, не зная, как приступить к делу. – Мне бы в последний раз увидеться с… – он замялся. – С Екатериной Алексеевной.

– С императрицей?

Шешковский кивнул, не в силах выдавить из себя больше ни слова.

– Ну что же. Передам твою просьбу. Екатерина Алексеевна – женщина толковая и не из трусих. Думаю, не заставит долго ждать.

– Думаете, не забоится после упразднения-то Канцелярии?

– Так это ведь Тайную канцелярию закрыли, мы с тобой, чай, не в опале, не на каторге, не в тюрьме. А пойдешь под мое начало служить, так и вовсе станешь кум королю.

Как и предсказывал Александр Иванович, заветного свидания не пришлось ждать слишком долго. Сенат еще только начал рассматривать вопрос секуляризации церковных земель, упразднения монастырей и перестройки церковного уклада по протестантскому образцу, а также выпуска ассигнаций, а Екатерина Алексеевна уже назначила встречу своему многолетнему поклоннику.

На свидание 18 февраля Шешковский шел, неся в руках аккуратную корзиночку, в которой сидел коричневый лохматый щенок неведомой породы.

Изящный Понятовский подарил Екатерине модную болонку, которая выдала его при графе Горне. Успеет ли запомнить его маленький бастард настолько хорошо, чтобы предать при следующей встрече? Да и состоится ли эта встреча? Потому как, если он не покинет столицу и не спрячется с семьей в поместье, его убьют. А если не убьют, то изуродуют так, что мать родная не узнает. Еще хуже, если надругаются над женой и дочкой. Можно было, конечно, по совету Шувалова проситься на какую-нибудь иную должность. Но это спасет только его и никоим образом не поможет прекрасной Фредерике, служить которой он обещал до последнего своего вздоха.

Пусть принцесса Фредерика и сделалась императрицей Екатериной Алексеевной, пусть она поднялась на недосягаемую высоту, кто же теперь станет подпирать ее трон? Кто остановит направленную на нее руку с кинжалом? Кто успеет перехватить бокал с ядом? Все это было слишком печально, и хотя Степан давно уже смирился с мыслью, что такая женщина, как Фредерика, никогда не будет принадлежать простому секретарю Тайной канцелярии, теперь ненавистный император отнимал у него последнее, саму возможность быть тенью императрицы. Да уж, будешь тут смиренным, рядом с такой сволочью на царстве!

Нужно было, наконец, припомнить все, что говорили по поводу Екатерины Алексеевны Апраксин и Бестужев, княгиня Грузинская. Все эти люди, так или иначе, готовили царствование молодой императрицы, а не императорской четы.

Шешковского передернуло. А можно ли назвать Петра и Екатерину четой? Парой? Или, скажем, семьей? Сильная, деятельная, умная женщина рядом с прописным пьяницей. Нет уж, лучше тогда с Орловым. Да, Орловы имеют влияние в полку. Их все знают и уважают. Бестужев подымет своих людей. Панин сделает все возможное для того, чтобы отобрать трон у недальновидного монарха и передать его Павлу, быть может, даже с регентством Екатерины. Разумовские однозначно встанут на сторону императрицы. Ситуация назревала и вот-вот могла перерасти в грандиозное восстание. Бедолага император сам рыл себе могилу, отнимая церковное имущество и земли.

– Вы слышали? – У ограды Летнего дворца его встречал Александр Иванович Шувалов. Увидел, должно быть, как подъехала карета с гербом Шешковского, и вышел навстречу. – Государь подписал новый гениальный манифест! – Он воровски покосился на стоящих у входа солдат и подмигнул Степану. – «Манифест о вольности дворянства».

– А когда это дворянство у нас было крепостным? – вытаращился Шешковский.