Елена Михалкова - Ваш ход, миссис Норидж

«Локоть не отставлен в сторону, а прижат к телу, – замечала про себя миссис Норидж, – и ест, не издавая ни звука. А ведь поедать луковый суп бесшумно не так-то просто. И осанка! Интересно, где он научился вести светскую беседу? Он меняет произношение без особого труда, хотя в обычной речи проскальзывает выговор, который я встречала в Дареме. Сын поверенного? Скажите лучше, даремского шахтера, мистер Фейн. Вы росли в бедности, но попали в услужение в богатый дом… Валет при беспутном хозяине? Или вы от природы имели развращенный характер?»

Он не торопился, наслаждаясь похлебкой. Пару раз бросил быстрый взгляд на гувернантку, но убедился, что разделяющее их расстояние слишком велико.

«А ведь она вовсе не старуха… Что я, дурак – не пользоваться тем, что имею? Чем черт не шутит! Вдруг получится?»

– Знаете, Норидж, а вы ничего, – заявил Гэвин, покончив с похлебкой. – Ваша красота… э-э-э… неброского свойства. Я хочу сказать, не сразу ее заметишь. Но когда приглядишься, вы – как скромный полевой цветок.

Скромный полевой цветок улыбнулся, и Гэвин возликовал. Похоже, ему удалось! Он с первого выстрела растопил сердце этой хрычовки!

– А вы – как гнилая кочерыжка, мистер Фейн. И чтобы увидеть это, мне не нужно приглядываться. Толкните ко мне тарелку, будьте добры.

В следующий миг тарелка полетела ей в голову. Гувернантка уклонилась – Гэвин никак не ожидал от нее такого проворства, – и тарелка, звеня, упала на пол.

– Черт, ловко вы… – пробормотал он растерянно.

– Если бы вы играли с детьми в теннис, вы и не такое умели бы. А будете швыряться посудой, мистер Фейн, – и в следующий раз вам придется есть похлебку из ладоней.

– Слушайте, Норидж, на кой черт вы в это ввязались? – спросил Гэвин на пятый день. Гувернантка как раз вылила содержимое ночной вазы, вернулась и теперь стояла возле распахнутого окна, проветривая комнату. – Миллисент вам не дочь, не сестра. Подумаешь – сто лет назад нянчили троих избалованных мелких богатеев! Много ли вам за это заплатили? Молчите? Я и так знаю, что с гулькин шиш. Достаточно посмотреть на вас, чтобы понять, что лишних деньжат у вас не водится. Ну, просидим мы с вами тут еще пару недель… А дальше-то что? – Он прислушался, но ответа не последовало. – Не проще ли сейчас все закончить? Пес с вами! Сойдемся на трех тысячах!

Его простая открытая улыбка словно говорила: да, я мошенник и врун, но и со мной можно иметь дело, поверьте!

– Мне нужно подумать, – помолчав, сказала миссис Норидж.

– Да что тут думать! Давайте ударим по рукам!

Он и в самом деле протянул руку ладонью вверх. В ярких карих глазах плясали веселые чертенята.

«Бедные девушки, – вздохнула про себя миссис Норидж. – Таким он им и являлся: веселым, красивым, влюбленным. Не удивительно, что даже Миллисент попалась на эту удочку. Сейчас в нем невозможно узнать того злобного хорька, которым он был, когда только очутился здесь».

– Луковая похлебка идет вам на пользу, – сказала она, издалека рассматривая пленника и не делая шага навстречу. Миссис Норидж подозревала, что за пять дней тот озверел и только и ждет момента, чтобы набросить цепь ей на шею. – Кстати, учтите, что если вы задушите меня, то умрете здесь от голода. Не худший вариант, между прочим.

Улыбка сползла с лица Фейна. Лицо преобразилось. Глаза его, полные ненависти, были холодны, как у змеи.

– Не худший для кого?

– Для меня, разумеется, – удивленно отозвалась миссис Норидж. – Да, я буду мертва, но зато Миллисент окажется свободна. К тому же моя душа предстанет перед Господом, не отягощенная страшным грехом смертоубийства.

Гэвин выругался и вернулся на свой тюфяк. Гувернантка окончательно убедилась, что вся эта комедия была разыграна лишь для того, чтобы подманить ее поближе.

«С этим пора заканчивать».

За несколько дней она почти ничего не прибавила к своим знаниям о мистере Фейне. Он больше не позволял себе расслабиться, как в первый вечер, и если болтал, то в основном врал или пытался убедить ее отпустить его. С каждым днем ощущение угрозы крепло; она почти не сомневалась, что в нем зреет какой-то замысел.

К тому же миссис Норидж начала уставать. Миллисент не раз предлагала подменить ее в доме мисс Барроу. Но гувернантка чувствовала, что делать этого не стоит. «Он перехитрит ее. Перехитрит и убьет. Все мои уроки окажутся бесполезными, он слишком хитер».

В любой день могло прийти письмо от хозяйки коттеджа.

«Я напрасно теряю время, – упрекнула себя миссис Норидж. – Мистер Фейн сказал мало, но он сказал достаточно. «Четвертая жертва брачного афериста» – вот его самый первый промах. Значит, предыдущих жен было три. И одна из них, очевидно, портниха из Суонси. В Суонси живет больше двадцати тысяч человек… Вряд ли такой большой город обшивала всего одна женщина. Но выбора нет – придется ехать туда».