Елена Михалкова - Ваш ход, миссис Норидж

Через пару часов пленник стал проявлять признаки беспокойства. Миссис Норидж читала, готовила еду, но не проявляла никакого желания накормить мужчину. Она поставила перед ним кружку с водой – но и только.

Когда на улице стемнело, Гэвин зло осведомился:

– Эй, где мой завтрак? Или лучше сказать – ужин? Вы, кажется, собирались накормить меня!

Из кухни доносился запах луковой похлебки. Миссис Норидж относилась к этому овощу без любви, но с уважением. Она решила, что он как нельзя лучше подходит для первого общения по душам. Бывают блюда, которые лучше в мечтах, чем воочию; воображение наделяет их всеми мыслимыми достоинствами. О, густая похлебка, испускающая золотое сияние! Поджаренная гренка, точно остров, раскинулась в твоем бульоне; ее аромат дурманит сознание.

– Терпение, мистер Фейн. Лук тушится долго.

Поняв, что его не собираются морить голодом, Гэвин подобрел. Он облизнулся; крылья носа раздувались, как у лисы, учуявшей запах курицы.

Миссис Норидж молча наблюдала за ним из своего угла. Его движение подсказало ей нужные слова.

– Как вы их выбирали, мистер Фейн?

– А?

– Ваших жен. Ведь это навык сродни охотничьему. Далеко не каждая женщина попалась бы в силки вашего обаяния. Для того чтобы безошибочно наметить добычу, нужен точный глаз, чутье и расчет! Все это у вас, несомненно, имеется в избытке. Вы наделены умом, проницательностью, мужеством… Жаль, что вы выбрали для применения своих способностей преступную стезю! Ведь вы могли бы достичь успехов на любом поприще.

Всю эту белиберду миссис Норидж произнесла с самым серьезным и при этом несколько удрученным видом.

Гэвин расплылся в самодовольной ухмылке.

– Что есть, то есть, Норидж, это вы верно отметили! Чутьем и умом меня Бог не обидел!

«Похвали мужчину – и он сам выложит всю подноготную. Даже странно, отчего этим способом не пользуются в полиции, когда нужно добиться от задержанного показаний. На их месте я день-деньской пела бы дифирамбы преступникам, как они невероятно изобретательны и одарены, как сильны и хороши собой. Впрочем, для этого пришлось бы заменить в нашей доблестной полиции всех мужчин дамами, а на это не согласятся ни первые, ни вторые».

– В девице, Норидж, важна восторженность. Представьте: льет холодный дождь. Небеса – что нестиранные подштанники! Ветер, холод, гнусь… А девица идет с таким лицом, будто над ней радуга. Вот это и есть та самая восторженность. Такая особа во всем видит красивое – значит, увидит и во мне. И прикидываться особенно не надо, она сама все дорисует.

– Как глубоко вы проникли в женскую природу, – с уважением сказала миссис Норидж, принюхиваясь, не подгорает ли лук. Оставить сейчас мистера Фейна нельзя, это может сбить весь настрой. Однако еще вернее его отвлечет вонь сгоревшей похлебки.

– А еще, конечно, взгляд. Одни дамочки смотрят на мужчину так, словно он… ну, не знаю… назовите цветок!

– Роза, – сказала миссис Норидж, не считавшая оригинальность достоинством.

– Во, точно! Как на розовый бутон. Словно ждут минуты, когда он распустится и предъявит себя во всей красе. А им останется только вдыхать его аромат и наслаждаться.

– Как вы поэтичны.

– А у других взгляд такой… Как будто мужчина – капустный кочан и нужно, не снимая листьев, определить, не подгнила ли у него кочерыжка. С ними связываться ни в коем случае нельзя. Вы, Норидж, как раз из этого племени!

– О, благодарю вас!

– За что? – подозрительно спросил Гэвин.

– За ваш комплимент.

– Какой еще комплимент?

Миссис Норидж и мистер Фейн удивленно уставились друг на друга.

– Кажется, ваш ужин вот-вот будет готов, – прервала паузу гувернантка. – Но скажите, мистер Фейн, ведь необходимо заранее узнать как можно больше о вашей избраннице, не так ли?

– Ясное дело! Встретил я как-то дамочку в Суонси, оказалось – портниха. Поначалу я решил, что дело тухлое. Особых деньжат у портнихи взяться неоткуда, да и не мой класс… Ну, если вы понимаете, о чем я. – Он подмигнул. – Но потом кое-кто шепнул мне о ней пару слов…

Гэвин осекся, глаза его подозрительно блеснули. Миссис Норидж, сделав вид, что пропустила его слова мимо ушей, неторопливо поднялась.

– Я принесу вам похлебку.

Вернувшись, она поставила перед мужчиной тарелку, внимательно следя за его движениями.

– Боитесь, что брошусь?

– Надеюсь, вы воздержитесь от глупых поступков. Заработаете синяк с другой стороны – и только.

Горячий луковый суп вновь вернул на лицо пленника благодушие, но осторожности он больше не терял и к разговору о своих женах не возвращался. Миссис Норидж заметила, что ест он чрезвычайно изящно. Даже сидя на полу в нелепейшем виде, в женской одежде, с синяком в пол-лица, супруг Миллисент выглядел джентльменом, склоняясь над миской с ложкой в руке.