Рекс Стаут - Окошко для смерти

— Доброе утро! Не желаете ли вычистить обувь?

— Арчи… — произнес Вулф.

— Да, сэр? Выгладить костюм?

— Я знаю, что по утрам вы не в форме, но над делом все равно надо работать. Пригласите всех фигурантов на одиннадцать, а если не получится, то на двенадцать, Сообщите им, что я пришел к окончательному заключению и желаю объявить его. Доктор Буль несколько упрям — скажите, что мое решение и его медицинские доводы очень любопытно пересекаются, в связи с чем я полагаю, что его присутствие будет не лишним. Если вы позвоните ему немедленно, то еще застанете дома. Начните с него.

— Это все?

— Пока да. А теперь мне надо поговорить с Солом.

Без четверти двенадцать все голубчики были уже у меня, так что я со спокойной совестью доложил об этом по внутреннему телефону Вулфу. Он появился в кабинете без десяти двенадцать, угнездился за столом и приветствовал всех поклонами влево и вправо.

Дэвид как старейшина семьи отхватил красное кожаное кресло, прочие расселись в рядок напротив стола Вулфа. Пола я усадил рядом с собой — на случай, если Эрроу придет в голову мысль немного размяться. Джонни с Энн Гоэн сели во второй ряд, за спину Буля. Сол Панцер приземлился в сторонке, рядом с большим глобусом, засунув ноги под сиденье стула и обмотав их, насколько возможно, вокруг его ножек.

Вулф сфокусировал взгляд на Дэвиде:

— Вы поручили мне расследовать обстоятельства смерти вашего брата и установить, есть ли причины для передачи дела в полицию.

Я пришел к выводу, что причины существуют; действительно совершено преступление.

Разноголосый гул и обмен взглядами. Пол повернулся и уставился на Джонни Эрроу. Луиза Таттл ухватила мужа за руку. Доктор Буль авторитетным голосом объявил:

— Сомневаюсь в справедливости вашего решения. Как домашний доктор покойного, я хочу знать, на основании чего вы пришли к такому заключению.

Вулф кивнул:

— Конечно, доктор. Ваше требование совершенно справедливо. И, конечно же, все присутствующие захотят познакомиться с моими мыслями. Чтобы удовлетворить всех сразу, я принял решение продиктовать в вашем присутствии меморандум инспектору Крамеру. — Он обвел взглядом благородное собрание. — Если возникнут какие-нибудь вопросы, я отвечу на них в конце. Арчи, приготовьте блокнот. Прежде всего — документ для мистера Крамера.

Я взял блокнот и карандаш, закинул ногу на ногу и пристроил блокнот на колене, после чего доложил:

— Я готов.

— «Уважаемый мистер Крамер, я располагаю в настоящий момент сведениями, достаточными для того, чтобы обратить ваше внимание на смерть человека по имени Бертрам Файф, который неожиданно скончался в прошлую субботу вечером в отеле «Черчилль тауэрс». Чтобы мое утверждение не показалось вам бездоказательным, прилагаю запись бесед с семью лицами и все необходимые сведения о них, а также меморандум о результатах предпринятого мною расследования. С уважением…» — Он указал пальцем в мою сторону: — Подготовьте справку о беседах и установочные данные на всех семерых. Из меморандума вы поймете, что включать в справку, а что не стоит упоминания. Меморандум отпечатаете на бланке, по всей форме. Понятно?

— Так точно, сэр.

Он откинулся в кресле и глубоко вздохнул:

— «Меморандум». Абзац.

«Принимая во внимание, что трое из фигурантов носят фамилию Файф, в дальнейшем я буду называть их по именам. По моему мнению, предположение Пола о подмене морфия не стоит принимать во внимание.

Не выдерживает критики гипотеза о том, что один из гостей принес с собой таблетки иного препарата, настолько похожие на морфий, что их не смогла отличить опытная сиделка. Один из гостей, фармацевт Таттл, имел возможность раздобыть такие таблетки, но в таком случае мы должны предположить, что он заранее предвидел возможность их подмены в определенной ситуации, что совершенно невероятно».

— Совершенно смешно, я бы сказал! — подхватил доктор Буль. — Любой известный медицине яд неизбежно оставляет следы, которые невозможно скрыть.

— Сомневаюсь, доктор. Вы преувеличиваете, и мне не хотелось бы, чтобы вы повторили свое ошибочное мнение на суде. Я ведь просил не прерывать меня… Арчи?

Это означало, что мне надо повторить последние три слова документа, который он диктовал:

— «…что совершенно невероятно».

— Благодарю вас. «Поэтому, опираясь на результаты предварительного расследования, проведенного мистером Гудвином, я отверг возможность манипуляций с морфием как добросовестное заблуждение, вызванное ненавистью Пола; дело можно было бы считать закрытым, а смерть — наступившей естественным путем, если бы не одно так и оставшееся невыясненным обстоятельство, а именно грелки». Абзац. — Задумавшись на секунду, Вулф продолжил: — «Я нисколько не сомневаюсь, что вы согласитесь со следующим моим выводом: Пол действительно обнаружил в постели пустые грелки. Это явление удивило меня. После ухода сиделки кто-то вынул их из постели, вылил теплую воду и положил обратно. Какими причинами могли быть вызваны эти странные действия? Проблему нельзя было оставить без детального изучения. Я послал мистера Гудвина в Маунт Киско, чтобы окончательно разрешить вопрос с морфием, — исключительно для очистки совести. Прежде всего необходимо было разобраться с пустыми грелками. Я рассмотрел эту загадку во всех возможных аспектах, соотнося ее со всем, что услышал от заинтересованных лиц. С одной стороны — зачем были нужны именно пустые грелки? С другой стороны, отец покойного также умер от воспаления легких, когда кто-то морозной ночью открыл в его комнате окно. Смерть воспользовалась окном.