Хью Пентикост: Чума насилия

Джерико подумал, что свалял дурака, приняв это приглашение. Нужно было настоять на том, чтобы остановиться в мотеле или какой-нибудь местной гостинице. Но Боб Уилсон настоял, чтобы он поселился здесь.

— Если тебе удастся произвести впечатление на Бауманов, полдела будет сделано. Они снизошли до приглашения, и отвергать его было бы неразумно. Не забывай, Джонни, что Лиз Бауман богаче самого Господа Бога. Компания подбирается занятная: актер Эрик Трейл, балерина Таня Жаркова и Мартин Ломекс.

— Кто такой Мартин Ломекс?

— Дорогой мой Джонни, Мартин Ломекс — величайший кинорежиссер наших дней.

— Он снимает одетых или голых?

— Не будь ханжой, Джонни.

— Я нарисовал такое количество голых женщин, сколько ты за всю свою жизнь не видел. Но меня возмущает, когда человеческое тело используют в качестве пробивного инструмента. Дешевка твой Ломекс.

— Смотри не ляпни ему такое. Его согласие означает для нас несколько тысяч из фельдмановского фонда.

— Не беспокойся, Роберт, я буду вести себя прилично, — ответил Джерико.

Добродушный толстяк Боб Уилсон пытался сделать карьеру, трудясь на ниве Фонда изящных искусств Новой Англии, где занимал должность исполнительного директора. Почти невозможно было угадать в нем сурового худощавого десантника, сражавшегося бок о бок с Джерико в Корее двадцать лет назад. Теперь Джерико хотел вернуть ему долг. Он не забыл ту ночь, когда имел все шансы отправиться к праотцам, если бы Боб не услышал, как хрустнула веточка. Этот эпизод и был той ниточкой, которая связала его с усадьбой Бауманов вопреки его собственному желанию.

Джерико сел в постели повыше, открыв мускулистые плечи и грудь. На столике возле кровати он нашарил пепельницу и протянул ее женщине. Казалось, она ее не заметила. Светлые глаза оставались устремленными в серебряную ночь.

— Что-нибудь случилось, миссис Бауман?

— Да, кое-что случилось, — произнесла она низким хрипловатым голосом. — Мне захотелось заняться любовью с настоящим мужчиной.

— Наверное, это нетрудно устроить, — холодно ответил Джерико, — по-моему, вы окружены вполне мужественными личностями.

Она продолжала смотреть в окно, не отрывая глаз от озера.

— Мой муж — изощренный садист, — сказала она, — он предпочитает забавляться с нимфетками вроде Лолиты. Эрик Трейл отчаянно старается доказать свою мужественность, однако преуспевает скорее в количестве, чем в качестве, а я не хочу стать еще одним его трофеем. Мартин Ломекс — откровенный гомик, потому он и снимает все эти сексуальные картины.

— Чего ради?

— Чтобы показать, что его интересует то, что на самом деле его вовсе не интересует, — пояснила Лиз Бауман. Она по-прежнему не смотрела на Джона. — В последнее время я не встречала мужчин, кроме вас, которые способны заниматься любовью просто для удовольствия. Вам ничего не нужно доказывать.

— Вы угадали, — ответил Джерико. — Именно поэтому я, к сожалению, вынужден ответить отказом.

Она так и не повернулась к нему, но золотисто-коричневое тело под белой рубашкой слегка напряглось.

— Вы не находите меня привлекательной?

— Вы произнесли это как реплику из роли.

Она наконец обернулась. Светлые глаза на секунду встретились с его глазами, и он вздрогнул — такой страх он прочитал в них. Она снова отвела взгляд.

— Вы правы, я занимаюсь любовью просто для удовольствия, и именно поэтому я не хочу служить инструментом для разрешения чьих бы то ни было проблем. Какие проблемы у вас, миссис Бауман?

Сигарета уже догорела почти до ее ногтей, покрытых розовым лаком. Она встала, ее смуглые босые ноги утонули в пушистом ворсе ковра.

— Извините за беспокойство, — произнесла она.

— Никакого беспокойства. Мне бы очень хотелось оказать вам какую-нибудь разумную услугу.

— Мы живем в неразумном мире, — ответила она, — я слышала, как вы говорили об этом за ужином. Спокойной ночи, Джерико. Надеюсь, вам удастся снова заснуть.

Она ушла.

Заснуть ему не удалось.

Он безуспешно пытался убедить себя, что ничего не случилось. В конце концов он встал, накинул махровый халат и подошел к комоду, где лежали его трубка и клеенчатый кисет с табаком. Год назад он отказался от сигарет и превратился в заядлого любителя трубки. Он подошел к окну и взглянул на бледную лужайку. «Должно быть, нужна целая армия прислуги, чтобы содержать усадьбу в порядке», — подумал он.

Возможно, порядочный человек, тем более гость, не должен был оставить без внимания желание хозяйки дома. Если бы она хоть раз взглянула на него, если бы он увидел в ее глазах не ужас, а страсть, тогда, возможно, дело обернулось бы иначе. Ему не обязательно было чувствовать себя влюбленным, чтобы получить удовольствие от секса. Он не нуждался в том, чтобы самому себе доказывать свою мужскую состоятельность, и не был склонен играть роль психотерапевта, его не интересовал и секс в «сугубо медицинских целях», как говорил один пьянчужка о рюмке, которую выпивал перед сном.