Хью Пентикост: Убереги ее от дурного глаза

Невозможно вписать Джона Джерико в модный сейчас образ антигероя. Его габариты и внешность никак не укладываются в это прокрустово ложе. Ростом он шесть футов и шесть дюймов, весом — в добрых двести сорок фунтов [1], из которых на жир не приходится и унции. Добавьте к этому густые рыжие волосы и такого же цвета бороду и вы поймете, что такие люди нечасто встречаются на наших улицах. Более всего он напоминает мне викинга, перенесшегося к нам из далекого прошлого.

Выделяется он и на вечеринках. Если ему скучно, сидит как истукан, если весело — голос его восторженно гремит, бьющая из него энергия готова смести все и вся. По профессии он художник, и его работы, выставленные во многих музеях и частных коллекциях, вызывают много споров. Он рисует то, что видит и чувствует, в ярких тонах. Из черт характера главная в нем — стремление помочь слабому, будь то один человек или группа людей. Рисует он сердито, и зритель либо сразу становится его поклонником, либо шарахается в сторону. Его можно или любить или ненавидеть.

Впервые я встретил Джерико в Корее почти пятнадцать лет тому назад. Я служил в армейской разведке Джерико — в группе коммандос, выполняющей задания командования за линией фронта. Разумеется, в те дни он обходился без бороды. С первого взгляда меня поразило несоответствие его могучей фигуры и грациозной походки. В мои обязанности входило составление подробных отчетов о действиях коммандос. О Джерико отзывались как о человеке, не ведающем страха. Последнее отнюдь не означало, что он невероятно храбр. При отсутствии воображения можно не признать опасности. Если человек не подозревает о ее существовании, ему не нужна храбрость, чтобы смело встретить ее. Но, по мере нашего знакомства, я убеждался, что воображения у Джерико хватает на двоих. Его ярко-синие, находящиеся в постоянном движении глаза ухватывали мельчайшие детали. Эта особенность впоследствии позволила ему стать очень хорошим художником.

В Корее наши отношения оставались чисто профессиональными, а подружились мы позднее, вернувшись домой и демобилизовавшись из армии. Наверное, нас свела воедино наша абсолютная несхожесть. Я, Артур Холлэм, низенький, толстенький, люблю сидеть и слушать. Люблю и поесть, причем вкусно. В некотором смысле я — гурман, для Джерико же пища — горючее, необходимое для поддержания работы двигателя, то есть тела. Я играю в бридж, трик-трак, шахматы. Джерико покоряет горные вершины и борется с несправедливостью. У меня голова что компьютер. Я вбираю в себя информацию и перерабатываю ее для последующего использования в моих романах, которые пишу в стиле Кафки. Я — бесстрастный наблюдатель, увиденное и услышанное мною становится фоном, на котором разворачивается их действие. Джерико живет тем, что видит и слышит. В его суждениях нет полутонов, только черное и белое. Что-то он считает правильным, что-то нет. С последним он борется не на жизнь, а на смерть. Он не может пройти мимо несправедливости, он всегда протянет руку помощи больному, раненому, слабому. Кажется, я никогда не слышал от Джерико фразу: “Пусть это сделает Джордж”.

Я охарактеризовал этого необычного человека, пусть и в самых общих чертах, для того, чтобы вы поняли, почему он вступил в борьбу с целым городом, почему вмешался в судьбу трагически несчастной женщины, которая сама относила себя к “ходячим мертвецам” — людям, не видящим смысла в жизни, но продолжающим жить из-за боязни смерти.

Своим домом Джерико считает студию в Джефферсон-Мьюс, в той части Нью-Йорка, что называется Гринвич-Вилладж, но бывает он там редко. Скорее, это склад для его картин и бесчисленных эскизов, которые он успевает нарисовать, странствуя по свету. Время от времени он решает завязать с крестовыми походами и осесть в каком-нибудь тихом местечке, забыв обо всем, кроме живописи. Во всяком случае, говорит он об этом так часто, что я уже начал пропускать его слова мимо ушей, зная, что он никогда этого не сделает. Вот и в тот день, когда мы обедали в ресторане клуба “Игроки”, он поделился со мной желанием уделить пару месяцев пейзажам, а я взял, да поймал его на слове. У меня был экземпляр “Сэтедей ревью”, и я сразу открыл раздел “Разное”. Там можно найти все, что душе угодно. И я тут же отыскал студию для художника”, сдававшуюся в аренду на три месяца, поскольку ее владелец отправлялся в Европу.