Хью Пентикост - Двадцать четвертая лошадь

THE 24th HORSE

В одном из проходов в северный сектор манежа на Мэдисон-сквер-Гарден стоял стройный молодой человек в смокинге и черной фетровой шляпе, надвинутой на глаза. Он явно был чем-то взволнован: бросив недокуренную сигарету, тотчас же сунул в рот другую, однако закурить ее ему не удалось.

Публика, заполнившая все места в манеже, бурно выражала свои эмоции. Здесь можно было увидеть самые модные наряды года, цилиндры, меха, сверкающие бриллианты. Изысканная публика — ничего похожего на любителей борьбы, сумасшедших поклонников велосипедных гонок или хоккейных болельщиков. Это было избранное общество, собиравшееся каждый год в ноябре, в последний вечер Национальных соревнований по конному спорту.

Внизу, на конкурном поле, участники соревнований один за другим проходили на своих лошадях трудный путь, полный препятствий: перекладина, кирпичная стенка, тройной барьер и «курятник» — огражденная площадка и стена из кустарника с водоемом по другую сторону его… Один за другим прославленные скакуны мира — от норовистых чистокровок ценой в двадцать тысяч долларов до хладнокровных армейских лошадей, купленных за бесценок, — мерились силами, стараясь взять препятствия, уготованные им устроителями чемпионата.

— Мисс Патриция Прейн! Номер семьдесят один! Лошадь по кличке Танжерин, — каким-то неживым, противным голосом объявил диктор.

Молодой человек замер, забыв про сигарету. Голубые глаза его впились в девушку, выехавшую на гнедом мерине — стройной, с высокой холкой скаковой лошади.

Девушка была из смуглых блондинок — крепкая и гибкая, как пружина. На ней была твидовая амазонка и спортивная шляпа-котелок, под которую она забрала свои белокурые волосы. На высоком гнедом мерине она выглядела хрупкой, маленькой и несколько напряженной, хотя руки ее в перчатках легко и свободно лежали на лоснящейся шее коня.

В отличие от предыдущей лошади — та дико косила глазами, выказывая все признаки волнения, — Танжерин вел себя спокойно и даже будто немножечко скучал, понимая, что ему сейчас предстоит.

Всадница, тронув поводья, направила коня к первому препятствию, как бы дала ему ознакомиться с ним, потом, круто повернув, заняла исходную позицию.

Молодой человек насторожился, сунул руки в карманы. Он не сводил с девушки глаз.

Танжерин легко снялся с места — и представление началось. Легко и без усилий конь преодолел первое препятствие. В его стремительном полете угадывалась сила и спокойная уверенность. Танжерин был опытным скакуном.

Вот он преодолел кирпичную стенку, тройной барьер и приблизился к огражденной площадке — коварной ловушке для многих лошадей. Зрители затаили дыхание. Прыжок вверх… вниз… и он уже внутри!

Мелькнули копыта, взмах хвоста — и препятствие осталось позади. Чувствовалось, что Танжерину доставляла удовольствие такая работа. Взяв диагональ, он оказался перед водоемом, где спасовали уже с полдюжины соревнующихся. Конь навострил уши, но не отступил — преодолел и это препятствие, покрыв расстояние в добрых три фута.

Крики восторга, готовые уже сорваться с уст зрителей, замерли — Танжерину предстояло взять еще два препятствия: стенку из кустарника и «курятник». Легчайшее прикосновение копыт — и «насест» рухнет.

Наконец кустарник остался позади, Танжерин устремился к последнему препятствию, слепящему глаза ярко-красной краской. Вверх… вверх! Блеснули полированные копыта — и последняя преграда взята.

Воздух дрогнул от единодушных восторженных криков. Выступление было и впрямь безупречным — первое за весь вечер.

Молодой человек перевел дыхание, вынул из кармана носовой платок и вытер лоб. Повернувшись к выходу, он едва не столкнулся с супружеской четой, тоже нарядно и модно одетой.

— О, Джонни Кэртин! Привет! Вы знакомы с моей женой, Джонни?

— Привет! — ответил Джонни. Голос его прозвучал хрипло от пережитого только что волнения.

— Эта девчонка Прейн, — заметил молодой человек, плотный белобрысый весельчак, — великолепная наездница! Так здорово…

— Да, она отлично держится в седле, — подтвердил Джонни.