К. Попов - Виноватые и правые - Рассказы судебного следователя.

— Отчего же нельзя?

— Да ведь уж это не нами повелось: видно, уж по правилу так.

— Да ведь это нехорошо.

— Да для нашего-то брата, вестимо, не больно-то хорошо; да уж коли закон такой, так что!..

Большинство женщин подтвердили показания двух первых, и только три последние остановились на «знать не знаю». Вероятно, содержание показаний первых дошло до мужиков, и те напомнили им о том, что наука и правило не пустые звуки, что у всякого свой скус есть.

Мужики дали показания совершенно в другом, отзывающемся дипломатиею, скусе. Все они, как один человек, сказали, что далеко живут от обвиняемых — иной сажень за 30, другой — за ручьем; что слыхом они уверяются, будто дело Лютикова, Негодяева, а, пожалуй, и Ирины, а окромя того не знают: сами-де тут руки не прикладывали; что о Лютикове они ничего сказать не могут… не нашей-де волости; что Иван Негодяев напредь того ни в каких глупостях замечен не был; что Ирина Негодяева им уж надоела: из-за нее-де вот колькой день проманки… как бы не проляпалась бы, так, быват, и следства не было бы; что не надо им ее: сама виновата… почто с вором обходилась… у ней ли женихов не было; что если ее и учат, так так и следует: на то закон, на то правило есть!..

После того я допросил свидетелей. Свидетели Лютикова сказали, что действительно в тот вечер он бывал у них по делу, но в какое время, того сказать не могут: часов-де мы не знаем. Тот свидетель, у которого Лютиков будто бы ночевал, заявил, что уходил ли его ночлежник ночью, он не знает: спал, так…

Свидетель Матвея Негодяева Кипрюха, при допросе, подтвердил заявление первого; но на очной ставке с Ириной оказалось, что Кипрюха дал фальшивый смысл ее фразе. Ирина на вопрос его: не была ли и ты с ними? сказала ему: да, видно, с теплиной стояла… На что им я?

На этой очной ставке Ирина, несмотря на явно болезненное состояние, возвысила голос, а Кипрюха уступил перед ее меткими аргументами. Ирина раскраснелась, и только временем заметно было, что недуги напоминают ей о себе.

Вошел Лютиков.

— Здравствуйте, Иван Васильевич! — начала Ирина иронически.

Лютиков не отвечал ей и даже отвернулся от нее.

— Что, Иван Васильевич, — продолжала она: — на одной-то половице стоять, видно, не под елочкой сидеть? Что молчишь… лицо-то свое белое отворачиваешь? Видно, не те речи, Ванюшка, ноне услышишь! Видно, не с молочком я, не под елочку… на егубово задворье пришла?

— Отвяжись! Знать я тебя не знаю, потаскуха!

— Так ты, Иван Васильевич, не знаешь меня? — сказала Ирина, близко подступая к Лютикову.

— Почем я знаю, что ты за бухтину несешь? Доличи: когда я с тобой сволочился?

— А как дядюшке Матвию хоромы робил.

— Врешь ты все.

— А с кем же я в девках-то обходилась?

— Видно, с лешим, коли под елочкой.

— А разве леший учил меня, как младена-то извести?

— А то кто?

— Кто? — крикнула Ирина, выходя из себя. Она приготовилась плюнуть на Лютикова.

Я удержал ее, и она чуть не повалилась на пол.

Скоро пришла она в себя, но физические силы явно изменяли ей. Я предложил ей сесть и быть хладнокровнее.

— Ладно, в. б… Он говорит — не он; а спроси ты его, в. б., кто посылал меня на Вакомино? Сходи ты, говорит, к Григорью Яковлевичу, да попроси ты, говорит, мелу белого, да купоросу синего, да бели [18] Мышьяк. ; да возьми ты, говорит, вина, где знашь; да сботай это в бутылке все вместе; да поставь на три дня в навоз; да потом и пей на здоровье, говорит. — Ишь ты, в. б., он не токмя что младена хотел извести, да и меня-то: это уж я после расчухала…

Тут Ирина, по-видимому хладнокровная, плюнула Лютикову в лицо, Лютиков утерся и заметил мне, что я напрасно допускаю такие бесчинства в моем присутствии. Я предложил составить об этом особый акт; но Лютиков отказался, а Ирина требовала. Я согласил их на том, что в протоколе очной ставки упомяну о том. Лютиков, до сих пор сдержанный и хладнокровный, видимо изменился в лице. Он не ожидал, как видно, удара с этой стороны.

— Ишь как он сбледнел, в. б.! Рожа-та какая стала!.. Трясется! Да постой! Ты говорил, что у тебя коренья есть; что как воровать пойдешь, так все уснут, что ты и начальство опоишь. В. б., обыщи его! Отбери у него эти коренья! У него в левом кармане лежат.

Я призвал сотского и посторонних, и у Лютикова действительно оказались в левом кармане разные травы и бумажки с заговорами.

— Это что? — спросил я Лютикова.

— Это вот от мурашей, это от крови, как посечешься, а траву от костолому пью… прихватывает, так…