К. Попов - Виноватые и правые - Рассказы судебного следователя.

Вот прикрыли мою бедную головушку златым венцом, и не испоганила я, в. б., его. «Робь не ленись, есть не стыдись!» встретила меня свекровка-матушка. И ране того не ленива я была, да рученьки не подымаются; не люта была и на ежу я, а уж тут, — до того ли тут!

Тут Ирина, до тех пор сидевшая, встала, обратилась к образам и, осенив себя большим крестом, проговорила:

— Мати Пресвятая Богородица… Трех Скорбящих Радости! Помолись за мою душеньку грешную, чистую! В. б.! — обратилась она ко мне потом: не сади меня в острог докамечи!

— Я и не думаю тебя садить.

— Почто не думаешь? Наши-то сказывают, что посадишь: говорят, ты младена хотела вывести… так за то.

— Нет, я не думаю… мне жаль тебя: я хочу отдать тебя на поруки…

— Да никто не возьмет, кормилец! Коли вправду жаль тебе меня, так возьми ты сам!

— Мне нельзя. В таком случае я мог бы тебя совсем оставить на свободе.

— Ну так ослободи, кормилец, в. б.!

— Да тебе от этого хуже будет: если я тебя не отдам на поруки, так суд тебя в острог посадит.

— Да ведь как ты напишешь, в. б., так и суд так присудит.

— Ну, это еще Бог знает. Да отчего тебя на поруки не возьмут?

— Да все ноне налегать на меня стали: никто не возьмет! Да ведь и мне-то, в. б.: еще и лучше бы в остроге сидеть, али в каторге; только то я думаю, что ведь уж не жилица я на белом свете… уж кончина моя за мной стоит!.. Так умереть бы мне на своей стороне, поглядеть бы еще вон на эту елочку, повыть бы мне на могилушке моего соколика ясного!..

— Так ты не можешь представить по себе поруки?

— Нет, нет, в. б.!

— А вот что, — обратился я к Виктору Ивановичу: — по закону, удельных крестьян [20] «Удельными» назывались крестьяне, принадлежавшие императорской фамилии; в 1863 г. на них была распространена крестьянская реформа 1861 г. могут брать на поруки удельная контора и приказы. Я вас бумагой спрошу: не возьмет ли ее приказ на поруки?

— Как прикажете, в. в.!

— Я не приказываю, а спрашиваю.

— Да коли есть закон, так отчего же?

Я показал закон; написал предложение и передал Виктору Ивановичу. Тот пошел в приказ за ответом.

— А как же, Ирина Прохоровна, — спросил я Ирину по уходе Виктора Ивановича, — говорят, будто ты у соседей все садки повыела?

— Ой, врут, в. б.! Не верь ты им: мне и свой-то кусок поперек горла идет.

— Ну вот, ты останешься на воле.

— Спасибо тебе, в. б.! На том свете помолюсь за тебя Матушке Пресвятой Богородице… Трех Скорбящих Радости.

— Присядь… Сейчас Виктор Иванович с бумагой придет.

Я позвал Градова:

— А схлопочи-ко о лошадях мне, — сказал я ему.

— А в кую сторону?

— Да хоть до Чушевиц, например.

— Ой, в. б., разыщи ты там этих Ольку-то Приспича, да Ваньку Оленича! — обратилась ко мне Ирина.

— Хорошо.

Пока я делал окончательные распоряжения, Виктор Иванович возвратился с ответом.

Я выехал из Низовья.

В Чушевицах я нашел Приспича и Оленича. Соседи отозвались об них, как о людях дурного поведения; но поличного у них не оказалось. На обратном пути я заезжал в дер. Капустинскую, чтобы сделать повальный обыск о Лютикове. Соседи его сказали, что хоть он дома и не ворует; но они желают его сослать, так как об нем слухи самые худые; общество же их честное… ни один человек в магазине не бывал [21] Это лучшая похвала крестьянину, так как, обыкновенно, если отпускается хлеб из магазина одному, двум действительно нуждающимся, требует ссуды все общество: «выдавать одному, так и всем выдавать». .

Врачебная управа, куда я посылал для исследования взятые у Лютикова травы, отозвалась, что они к числу вредных не принадлежат, а зелье, которое пила Ирина, безусловно смертельно, и если она осталась жива, то, вероятно, потому, что вследствие усиленного приема ее вырвало.

По получении заключения управы, я представил дело в суд.

Через несколько месяцев я узнал, что дело это уголовною палатой решено. Ирина за покушение вытравить беременность приговорена в каторжную работу; Григорий Яковлевич за продажу ядовитых веществ — к штрафу в 10 рублей, а Лютиков и Негодяев от суда остались свободны.

Опять мне случилось быть в Низовье вскоре после того, как узнал я о решении дела. Снова чаюем мы с Михайлом Градовым.

— А что, в. в., матюгино-то дело решено, али нет? — спросил он.

— Решено. Ирина в каторжную работу.

— Да ведь она уж покоенка, в. в. Дивились мы этта! Наперво думали, вы бабе поблажку делаете, а она в неделю после вас и душу Богу отдала. А Лютикова то, в. в., капустинцы в ссылку ладят: крепко напирают. Климовские там, да Ивойловские… мужики добрые… прожиточные!..