Агата Кристи - Большая Четверка. Загадочный мистер Кин. Тринадцать загадочных случаев

— Чарнли всегда меня завораживал, — сказал он. — Но после трагедии я заезжал туда только один раз. Я бы сказал, мрачноватый дом. Дом с привидениями.

— Это верно, — согласился Бристоу.

— Еще бы, — сказал Монктон. — Там этих привидений целых два! По террасе, говорят, бродит Карл Первый [187], причем держит под мышкой собственную голову — не помню, правда, с чего бы это. А каждый раз, как кто-нибудь из Чарнли умирает, появляется Плакальщица с Серебряным кувшином.

— Вздор, — фыркнул Бристоу.

— Их семейству действительно очень не везет, — торопливо вмешался мистер Саттертуэйт. — Четверо из носителей титула умерли насильственной смертью, а последний лорд Чарнли покончил с собой.

— Ужасная история, — мрачно подтвердил Монктон. — Я как раз был там, когда это произошло.

— Это случилось, если не ошибаюсь, четырнадцать лет назад, — сказал мистер Саттертуэйт. — С тех пор дом пустует.

— Оно и понятно, — заметил Монктон. — Представьте, какой это был страшный удар для молодой хозяйки! Они ведь с Реджи всего месяц как поженились, только что вернулись домой из свадебного путешествия. В честь своего возвращения устроили большой бал-маскарад. И вот, как раз когда начали собираться гости, Чарнли заперся в Дубовой гостиной и застрелился. Ну, разве так поступают?.. Простите, что вы сказали?

Он живо обернулся к пустому стулу по левую руку от себя, но тут же, смущенно рассмеявшись, перевел взгляд на мистера Саттертуэйта.

— Послушайте, Саттертуэйт, мне уже черт знает что начинает мерещиться! Представьте, вообразил, будто на этом стуле кто-то сидит да вдобавок еще со мной разговаривает!.. Да, — продолжил он через несколько минут, — для Элике Чарнли это, конечно, было жуткое потрясение. Она ведь была красавица, и такая веселая, жизнерадостная — просто вся светилась, — а теперь, говорят, сама стала похожа на привидение. Я, правда, уже много лет ее не видел — она, видно, живет в основном за границей.

— А мальчик, ее сын?

— Мальчик учится в Итоне. Что уж он там решит, когда достигнет совершеннолетия, — не знаю. Но, думаю, вряд ли захочет поселиться в этом доме.

— Из Чарнли получился бы отличный парк развлечений, — сказал Бристоу.

Полковник Монктон воззрился на художника с нескрываемым отвращением.

— Ну что вы, разве можно? — возразил и мистер Саттертуэйт. — Разве в этом случае вы смогли бы написать вашу замечательную картину? Атмосфера, традиция — все это вещи хрупкие и неуловимые. Они создаются веками! Разрушить их можно в два счета, но восстановить потом будет не так-то легко..

Он встал.

— Пойдемте в курительную. Там у меня есть несколько фотографий Чарнли, хочу их вам показать.

Одним из увлечений мистера Саттертуэйта была любительская фотография. Он, кстати, являлся автором небезызвестной книги «Дома моих друзей». Все упомянутые в книге друзья были фигурами заметными в обществе, так что читатель, пожалуй, мог заподозрить мистера Саттертуэйта в чрезвычайном снобизме [188], который на самом деле был присущ ему вовсе не в такой степени.

— Вот снимок, сделанный мною в прошлом году, — сказал он, передавая фотокарточку Фрэнку Бристоу. — Как видите, ракурс [189]почти тот же, что и у вашей картины. Обратите внимание на этот ковер. Жаль, что фотография не передает цвета!

— Ничего, я и так его помню, — ответил Бристоу. — Цвет и правда изумительный — горит, как пламя. Но на мраморном полу он все же не смотрится: слишком мал, да и других вещей под цвет ему в комнате нет. Я бы сказал, что он портит все впечатление — словно огромное кровавое пятно на полу.

— Может, это как раз и подсказало вам сюжет вашей картины? — предположил мистер Саттертуэйт.

— Не исключено, — задумчиво проговорил Бристоу. — Хотя на вид самое подходящее в этом доме место дли трагедии — небольшая комната, смежная с Террасной залой. Она еще обшита деревянными панелями…

— Дубовая гостиная, — сказал Монктон. — Да, это как раз комнатка для привидений! В ней есть исповедальня — в стене возле камина отодвигается одна из панелей. Рассказывают, что когда-то там прятался Карл Первый. Так вот в этой гостиной два человека в разное время были убиты на дуэли, и здесь же, как я уже говорил, застрелился Реджи Чарнли.

Он взял у Бристоу фотографии.

— Да! — сказал он. — Бухарский ковер. Помнится, он стоил тысячи две фунтов. Но когда я в последний раз гостил в Чарнли, он лежал в Дубовой гостиной. Вот там ему и место! А посреди этого клетчатого черно-белого пола он, право же, выглядит глупо.