Дик Фрэнсис - 1971, Перелом

Конюхи высказывали мне претензии по поводу овчарки, потому что каждый раз, когда им нужно было зайти в конюшню к какой-нибудь лошади, приходилось обращаться к охраннику за помощью. «Во всех остальных помещениях, - справедливо указывали они, - собаки дежурят только по ночам».

Этти помахала рукой охраннику у окна. Он кивнул, вышел в манеж и придержал овчарку, чтобы мы смогли пройти. Когда я распахнул верхнюю створку двери денника, Архангел подошел к нам и высунул нос наружу, вдыхая нежный майский воздух. Я погладил его, потрепал по шее, в который раз восхищаясь шелковистой шкурой, и подумал, что он еще никогда так хорошо не выглядел.

- Завтра, - сказала Этти скакуну, и ее глаза заблестели. - Завтра посмотрим, на что ты способен, малыш. - Она улыбнулась мне по-товарищески, наконец-то признавая, что я тоже принимал участие в его подготовке. За последний месяц лошади из наших конюшен побеждали все чаще и чаще, и беспокойное выражение постепенно исчезло с ее лица, сменившись чувством уверенности, которое никогда не покидало ее раньше. - Заодно проверим, как тренировать его перед скачками в дерби, добавила она.

- К этому времени вернется мой отец, - напомнил я, стараясь еще больше успокоить ее, но улыбка внезапно погасла, и Этти посмотрела на меня отсутствующим взглядом.

- Верно… Вы знаете, я как-то совсем забыла… Она повернулась и вышла в манеж. Я поблагодарил охранника, экс-полисмена, и умоляющим голосом попросил его быть особо бдительным в течение следующих тридцати шести часов.

- Надежней, чем в английском банке, сэр. Не беспокойтесь, сэр. - Он говорил очень убедительно, но я почему-то решил, что он оптимист.

Алессандро не появился ни на первую, ни на вторую проездки, но когда, вернувшись домой, я с трудом выбрался из «Лендровера», который не пропустил по дороге ни одного ухаба, Алессандро стоял у ворот манежа и поджидал меня. Не обращая на него внимания, я направился в контору, но он пошел навстречу и перехватил меня на полпути.

Я остановился и посмотрел на Алессандро. Он держался скованно, лицо его еще больше осунулось и побледнело от нервного напряжения.

- Простите, - запинаясь, сказал он. - Простите. Он рассказал мне… Я этого не хотел. Я его не просил…

- Хорошо, - спокойно ответил я и подумал о том, что держу голову набок, стараясь хоть немного утихомирить боль, и что сейчас самое время выпрямиться. Я выпрямился.

- Он сказал, что теперь вы согласитесь дать мне Архангела.

- А вы как считаете? - спросил я. На лице Алессандро отразилось отчаяние, но он ответил, не задумываясь:

- Я считаю, что нет.

- Вы очень повзрослели, - сказал я.

- Я учусь у вас… - Он вздрогнул и умолк. - Я хочу сказать… умоляю вас, позвольте мне участвовать в скачках на Архангеле.

- Нет, - мягко ответил я.

- Но он сломает вам вторую руку. - От волнения Алессандро заговорил торопливо, глотая слова. - Он так говорит, а он всегда делает, что говорит. Он опять сломает вам руку, а я… я… - Алессандро сглотнул, откашлялся и продолжал более спокойным тоном:

- Я сказал ему сегодня утром, что, если он еще раз причинит вам боль, вы все расскажете распорядителям, и меня дисквалифицируют. Я сказал ему, чтобы он ничего больше не делал, что я не хочу, чтобы он что-то делал. Я хочу, чтобы он оставил меня здесь, с вами, и позволил самому выбрать, как жить дальше.

Я медленно вдохнул воздух полной грудью.

- И что он вам ответил?

На лице Алессандро появилось озадаченное и одновременно смущенное выражение.

- Мне кажется, он еще больше рассердился. Я сказал:

- Ему ведь все равно, победите вы в скачках или нет. Он хочет только, чтобы я подчинился и дал вам Архангела. Он хочет доказать, что по-прежнему может дать вам все, чего вы ни попросите.

- Но я прошу его оставить меня в покое. Оставить меня здесь. А он не хочет слушать.

- Вы просите того, чего он никогда вам не даст, - сказал я.

- Что именно?

- Свободы.

- Я не понимаю, - сказал он.

- Только потому, что он не хочет дать вам свободу, он готов на все остальное. Все, что угодно… лишь бы вы оставались с ним. С его точки зрения, я предоставил вам возможность получить в жизни единственное, на что он никогда не согласится: добиться успеха своими силами. И только поэтому он так настаивает, чтобы я дал вам Архангела.

Алессандро прекрасно меня понял, хотя слова мои его ошеломили.

- Я скажу ему, что он напрасно боится меня потерять, - страстно заявил он. - И тогда отец не будет больше причинять вам вреда.