Дик Фрэнсис - 1988, На полголовы впереди

- Нет, сэр, - сказал я в ответ, я ни за что не соглашусь пропустить эту скачку.

Через стекло нам были прекрасно видны все лица, ставшие такими знакомыми за последние десять дней. Ануины, владельцы Красного Жара, супруги Янг…

- Могу я вас попросить?:

- начал я.

- Хоть полцарства, так сказали Билл Бодлер и генерал Кош.

Я улыбнулся:

- Нет, не полцарства. Вон там стоит молодая женщина в сером костюме, со светлой косой и озабоченным выражением лица.

- Нелл Ричмонд, - сказал Мерсер.

- Вы не будете возражать, если она ненадолго придет сюда?

- Нисколько, - ответил председатель, и через несколько минут я увидел; как он что-то ей говорит. Но он, видимо, не сказал, кого она застанет в этой комнате, потому что, войдя и увидев меня, она удивилась и, как мне показалось, обрадовалась.

- Вы на ногах! Даффодил сказала, что тот официант был ужасно избит. Она осеклась. - Я боялась…

- Что мы не полетим на Гавайи?

- Ох… - Это было что-то среднее между смехом и всхлипом. - Я не уверена, что вы мне так уж нравитесь.

- А вы постарайтесь как следует.

- Ну что ж… - Она раскрыла свою сумочку и принялась рыться в ней, потом подняла глаза и увидела через стекло всех остальных. - Как здорово, сказала она Мерсеру. - Вы оба с нами, хотя вас там и нет. - Наконец она нашла какой-то сложенный листок бумаги и протянула мне. - Я должна идти туда, нужно всех рассадить по местам.

Мне не хотелось, чтобы она уходила.

- Нелл… сказал я и услышал, что в моем голосе слишком явно прозвучали и тревога, и просто физическая боль, но сказанного не вернешь. Выражение ее лица изменилось. Играм пришел конец.

- Прочтите это, когда я уйду, - сказала она. - И я все время буду здесь - за стеклом.

Она, не оглядываясь, вышла из председательской комнаты и вскоре появилась там, среди остальных.

Я медленно развернул листок бумаги, надеясь, что меня не ждет какая-нибудь скверная новость, и обнаружил, что это телекс. В нем говорилось:

"РИЧМОНД, ОТЕЛЬ «ЧЕТЫРЕ ВРЕМЕНИ ГОДА», ВАНКУВЕР.

ПОДТВЕРЖДАЕМ ОТПУСК ДВЕ НЕДЕЛИ НАЧИНАЯ НЕМЕДЛЕННО. ОТДЫХАЙТЕ. ЖЕЛАЕМ ХОРОШО ПРОВЕСТИ ВРЕМЯ".

Я зажмурился.

- Это надо понимать как отчаяние? - спросил Мерсер.

Я открыл глаза. В телексе по-прежнему было написано то же самое. Я протянул ему телекс, и он пробежал его глазами.

- Надеюсь, - сказал он ироническим тоном, - что Вэл Кош примет такое же решение.

- Если нет, то я уволюсь.

Мы прекрасно провели день и с профессиональным интересом следили за предварительными заездами. Когда Пришло время для заезда на приз Жокейского клуба в честь Скакового поезда, Мерсер решил, что Шеридан Шериданом, но он все же спустится вниз, чтобы посмотреть, как седлают Право Голоса: из нашего наблюдательного пункта на самом верху туда можно было спуститься на лифте, а потом вернуться, чтобы смотреть заезд.

Когда он ушел, а комната за стеклом почти опустела, я посмотрел вниз, на флаги, транспаранты, плакаты, воздушные шары и все прочее, чем украсил себя Выставочный парк, чтобы не ударить в грязь лицом перед «Ассинибойя-Даунз» и «Вудбайном». Я припомнил все, что произошло за время нашего путешествия через просторы Канады, и подумал - интересно, каково мне теперь будет толкаться под дождем на трибунах британских ипподромов? Станет ли это для меня облегчением или скучной повинностью? Стоит ли заниматься этим дальше?

Но я решил, что время покажет - так всегда и выходило.

Я вспомнил миссис Бодлер, с которой мне уже никогда не познакомиться.

Как я хотел бы, чтобы она могла видеть этот заезд! И тетю Вив я тоже вспомнил с благодарностью.

Вернулся Мерсер - вид у него был довольный. И спокойный, как будто он уже отогнал от себя зловещие призраки.

- Даффодил - это что-то необыкновенное, - сказал он. - Распоряжается там вовсю, осыпает поцелуями свою лошадь, смеется, - просто наверху блаженства. Кажется, с регистрацией Лорентайдского Ледника в этом заезде не было никаких проблем, хотя формально он все еще наполовину принадлежит Филмеру.

- В программке стоит фамилия Даффодил, - сказал я.

- Верно. И Янги - Роза и Кит со своей Спаржей, и эти, с Красным Жаром… Там внизу просто как в клубе. Они сказали, что рады меня видеть.

Еще бы не рады, подумал я. Что за общество без Мерсера?

В председательской комнате стоял большой телевизор, и мы услышали фанфары, прозвучавшие, когда лошади выходили на дорожку, шум толпы и скороговорку комментатора. Конечно, там, на самом месте действия, было бы интереснее, но и это лучше, чем ничего. Скачки транслировали напрямую по всей Канаде и записывали на пленку для остального мира, и комментатор долго распространялся о «растущем международном авторитете канадского скакового спорта» и о том, как Великий трансконтинентальный скаковой поезд пробудил повсюду огромный интерес и принес «немалую пользу Канаде».