Дик Фрэнсис - 1988, На полголовы впереди

Стоя надо мной, Филмер замахнулся и влепил мне еще пару здоровенных затрещин. Ну что же вы, ребята, подумал я, пора на помощь. И помощь пришла - в лице Джорджа Берли и Билла Бодлера, которые перехватили занесенную снова руку Филмера и оттащили его.

Я остался сидеть, где сидел, с таким ощущением, словно все мое тело превратилось в студень, и смотрел, что будет дальше.

Генерал нажал кнопку на столе, и тут же появились два могучих ипподромных охранника, один из которых, к изумлению и ярости Филмера, защелкнул у него на запястье кольцо наручников.

- Вы не имеете права! - крикнул Филмер. Охранник флегматично защелкнул другое, остававшееся свободным кольцо на своем неохватном запястье.

И тут впервые за все это время послышался властный голос одного из ванкуверских больших шишек:

- Отведите мистера Филмера в помещение охраны и держите его там, пока я не спущусь.

- Есть, сэр, - ответили охранники. Они двинулись, словно танки. Филмера, униженного до предела, они волокли между собой, словно какой-то предмет, не заслуживающий внимания. Можно было бы даже его пожалеть… если только забыть про Пола Шеклбери и Эзру Гидеона, которых не пожалел он сам.

В широко раскрытых глазах Даффодил Квентин застыло изумление. Подойдя ко мне, она с сочувствием посмотрела на меня сверху вниз.

- Бедный мальчик, - сказала она в ужасе. - Какой кошмар!

- Мистер Берли, - спокойно произнес Билл Бодлер, - будьте так любезны, проводите миссис Квентин. Если вы повернете направо по коридору, то увидите перед собой двустворчатую дверь. За ней будет зал для приемов, где пассажиры и другие владельцы с поезда собираются на прием с коктейлем и парадный ужин. Пожалуйста, проводите туда миссис Квентин. Об этом человеке из поездной бригады позаботимся мы сами… Мы окажем ему помощь. И мы были бы рады, если бы вы тоже остались на ужин.

- С вами все в порядке, Томми? - спросил меня Джордж.

- Да, Джордж, - ответил я. Он с облегчением ухмыльнулся и сказал, что да, он с удовольствием останется на ужин, а?

Он отступил в сторону, пропуская Даффодил, и пошел вслед за ней к дальней от нас двери. Дойдя до двери, она остановилась и обернулась.

- Бедный мальчик, - сказала она еще раз. - А Джулиус Филмер - скотина!

Большие шишки из ванкуверского Жокейского клуба встали и вежливо выразили мне свое сочувствие, сказав, что передадут Филмера в руки полиции вместе со своим заявлением о произведенном им нападении и что нас, несомненно, попросят дать показания позже. Потом они последовали за Даффодил, поскольку это они устраивали прием.

Когда они ушли, генерал выключил диктофон, который записывал каждое слово.

- Какой там, к дьяволу, бедный мальчик, - сказал он мне. - Это вы сами дали ему себя ударить. Я видел.

Я виновато улыбнулся, отдавая должное его проницательности.

- Не может быть! - возразил Мерсер, подходя. - Никто не может вот так взять и позволить, чтобы его…

- Он смог и позволил. - Генерал вышел из-за письменного стола. - Быстро сообразил. Молодец.

- Но зачем? - спросил Мерсер.

- Чтобы еще крепче связать по рукам и ногам этого скользкого Филмера.

Стоя передо мной, генерал небрежно взял меня за руку и помог встать.

- Это правда? - недоверчиво спросил меня Мерсер.

- Хм-м…

Я кивнул и с трудом выпрямился, стараясь не кривиться от боли.

- Не беспокойтесь за него, - сказал генерал. - Он привык объезжать диких жеребцов и бог знает кого еще.

Все трое, словно некий триумвират, смотрели на меня, стоящего в форменной одежде официанта, как будто я явился с другой планеты.

- Это я послал его с этим поездом, - сказал генерал, - чтобы не дать Филмеру сделать то, что он собирался сделать. - На его лице мелькнула усмешка. - Что-то вроде поединка. Заезд из двух лошадей.

- Временами казалось, что они идут ноздря в ноздрю, - сказал Мерсер.

Генерал подумал:

- Возможно. Но наш пришел на полголовы впереди.

Мы с Мерсером Лорримором смотрели скачки из маленькой комнатки рядом с большим залом, где проходил прием. Это была личная комната председателя правления ипподрома, куда он мог, когда хотел, удалиться с друзьями; соответственно она была обставлена со всевозможным комфортом и отделана в нежно-бирюзовых и золотых тонах.

Председатель правления был огорчен, узнав, что Мерсер считает невозможным для себя присутствовать на ужине так скоро после смерти сына, но понял его чувства и предложил ему эту свою комнату. Мерсер спросил, не хочу ли я присоединиться к нему, и вот мы с ним попивали президентское шампанское, смотрели в окно на скаковую дорожку далеко внизу и разговаривали большей частью про Филмера.