Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал

Бэзил сидел на койке и причёсывался. Он осведомился, из-за чего была шумиха, и я сказал, что со мной случился припадок. Узнав от Бэзила, что свет выключают ровно в девять, я стал приготавливать постель. Пяти газет, по моим подсчётам, должно было с избытком хватить, чтобы застелить койку двойным слоем. Увидев, чем я занимаюсь, Бэзил даже перестал причёсываться. Когда я закончил, он сказал, что газеты своим шуршанием не дадут заснуть ни мне, ни ему. Я ответил, что, стоит мне лечь, я мигом усну, как бревно, на что он зловеще отозвался, что в нашем положении это может оказаться не так просто. Тем не менее я довёл дело до конца. Где-то поблизости два голоса заспорили, считается ли 22 февраля национальным праздником, и в спор мигом вмешались другие.

Около девяти в замке снова повернули ключ, и надзиратель возвестил, что ко мне пришли.

— Чёрт возьми, — ухмыльнулся Бэзил, — придётся провести сюда телефон.

«Это не Вульф, — подумал я. — Остаются Уодделл или Бэрроу, но освобождать меня они не собираются, а всё остальное может подождать до утра». Я решил проявить характер.

— Скажите, что я уже сплю.

Даже при адском тюремном освещении я заметил, что у тюремщика челюсть отвисла.

— Разве вы не хотите её видеть? — глупо спросил он.

— Её? — пришёл мой черёд удивляться.

— Ну да, вашу сестру.

— Чёрт бы меня побрал! Так это моя обожаемая сестричка!

Я пошёл на свидание по двум причинам. Во-первых, из любопытства. Конечно, это могла оказаться Нэнси или даже Каролина, но я вычислил, что это Лили, а удостовериться в своей догадливости можно было, только взглянув на самозванку воочию. Во-вторых, я сознавал, что мой долг — отблагодарить посетительницу, кто бы она ни была. В девять часов никаких посещений в тюрьме не допускалось, так что Лили, если это она, должна была изрядно подмазать тюремщиков, а я терпеть не могу, когда деньги тратят попусту. Пожалуй, впервые, припомнил я, кто-то платил за удовольствие меня видеть. Я даже растрогался.

Это оказалась Лили. Старший надзиратель восседал за своим столом и на сей раз не ушёл. Лили примостилась на стуле в тёмном углу, и я подошёл к ней.

— Привет, сестрёнка. — Я присел рядом.

— Знаешь, — начала она, — вчера я размышляла, что бы с тобой сотворить, но мне и в голову не приходило посадить тебя под замок. Когда тебя выпустят, я, пожалуй, именно так и сделаю. Кстати, когда это произойдёт?

— Понятия не имею. Во всяком случае, Рождество я надеюсь встретить дома. Как поживают мама, папа, Оскар, Виолет, Артур?

— Прекрасно. Здесь уютно?

— Потрясающе!

— Тебя покормили?

— Ещё как! У нас свой снабженец.

— А деньги у тебя есть?

— Сколько угодно. Сколько тебе нужно?

— Я серьёзно. — Она открыла сумочку.

— Не надо. — Я предостерегающе поднял руку. — Джимми Пратт уже дал мне сегодня десять долларов, и я оказался из-за них в тюрьме. Деньги — корень зла. Что я могу для тебя сделать?

— Милый Эскамильо. Я пришла повидаться с тобой.

— Я уже догадался. Ты принесла какое-нибудь постельное бельё?

— Нет, но могу достать. Тебе нужно?

— Нет, спасибо, я просто полюбопытствовал. Мне вполне хватит газет. Но можешь сделать одно одолжение?

— Я глаз не сомкну, пока не сделаю тебе одолжение.

— Ты можешь не спать в двенадцать часов?

— Конечно.

— Пожалуйста, позвони в полночь Осгудам и вызови Ниро Вульфа. Скажи ему, что ты миссис Тит Гудвин, что ты только что прилетела из Кливленда и остановилась в Кроуфилде, в отеле. Скажи, что получила от своего сына Арчи телеграмму, в которой сынок сообщил, что сидит в тюрьме, несчастный, всеми брошенный и одинокий. Спроси, какого чёрта он засадил меня в тюрягу; скажи, что подашь на него в суд и хочешь с ним встретиться рано поутру; ещё добавь, что он должен как можно быстрее исправить свою ошибку и искупить вину. Настаивай, что он должен искупить вину. — Я замолк и немного подумал. — Пожалуй, этого хватит.

Лили кивнула с серьёзным видом.

— Я усвоила. В этом есть доля правды?

— Нет, мне это всё приснилось.

— В таком случае я готова его хоть сейчас извлечь из постели. Пусть садится в машину, едет в отель и ждёт меня. Но лучше в полночь.

— Не вздумай. Он убьёт меня. Хватит того, что я сказал.

— Ладно. Что-нибудь ещё?

— Нет.

— Поцелуй меня.

— Не могу, я ещё не умывался. Забудь про всё, что между нами было. Я должен соблюдать осторожность. Однажды в метро я поцеловал девчонку, и когда она пришла в себя, то оказалась на крыше Эмпайр-Стейт-Билдинг.