Стивен Кинг - Детки в клетке (сборник)

Я пошла на кухню с пистолетом в руке и положила его на узенький столик у плиты. Потом открыла навесной шкафчик и пошарила позади пакетиков с пряностями и чаем. Сначала никак не могла нащупать того, что она мне дала. И такой на меня ужас навалился! Перепугалась так, как только во сне пугаются. Тут моя ладонь легла на коробочку, и я взяла ее.

Открыла и вынула гриб. Отвратительный, слишком тяжелый для своей величины и ТЕПЛЫЙ. Будто держишь кусок тела, еще живого. То, чем я занималась в спальне мистера Джеффриса? Говорю тебе, я бы это еще хоть двести раз повторила, лишь бы мне больше этот гриб в руки не брать.

Держу гриб в правой руке, а левой беру со столика этот дешевый пистолетишко двадцать второго калибра. И тут сжимаю правую руку в кулак, как могу туже, и чувствую, как гриб у меня в кулаке хлюпнул, и похоже это было… знаю, что поверить этому трудно… похоже было, будто он застонал. Ты веришь, что может быть такое?

Дарси медленно покачала головой. Она, собственно, не знала, верит или нет, но в одном была абсолютно убеждена: она верить не хотела.

— Ну и я не верю. Только вот очень на это похоже было. И еще одному ты не поверишь, а я верю, потому что своими глазами видела: из него кровь потекла. Из этого гриба кровь потекла. Я увидела, как из моего кулака кровь закапала на пистолет. И сразу исчезала, как только касалась ствола. Потом перестала капать. Разжимаю кулак, думаю, там полно крови, а там только гриб, весь сморщенный, с вдавленностями от моих пальцев. А крови ни на грибе, ни на моей ладони, и вообще нигде. И чуть я подумала, что просто я умудрилась, стоя, задремать и увидеть сон, как чертова штука задергалась у меня в руке. Гляжу на него и вижу, не гриб это вовсе, а маленький такой член, и еще живой. Подумала я о крови, которая закапала из моего кулака, когда я его сжала, и вспомнила ее слова: «Всякого ребенка, которого женщина получает, мужчина выстреливает из своего причиндала». А он снова задергался. Говорю тебе: он дергался! Я закричала и бросила его в мусорное ведро. И слышу: Джонни поднимается по лестнице. Я схватила его пистолет, кинулась в спальню и сунула назад в карман пиджака. Потом забралась на кровать — совсем одетая, даже туфель не скинула — и натянула одеяло под подбородок. Он входит, и вижу не с добром. В руке держит выбивалку для ковров. Не знаю, где он ее раздобыл, а вот для чего, я знала.

«Не будет младенца, — говорит он. — А ну иди сюда!»

«Да, — говорю ему. — Младенца не будет. И эта палка тебе ни к чему. Ты уже о младенце позаботился, дерьмо поганое».

Я знала, что обозвать его так — опасно, но подумала, что это его убедит. И убедило. Бить меня не стал, и по его роже расползлась эта его пьяная ухмылочка. Такой ненависти к нему, как в ту минуту, я еще никогда не испытывала, можешь мне поверить.

«Выкинула?» — спрашивает.

«Выкинула», — говорю.

«А где же все это?» — спрашивает.

«А по-твоему, где? — говорю. — Плывет по Истривер, где же еще!»

Тут он подходит и примеривается меня поцеловать, ты только подумай! Поцеловать! Я отвернула голову, и он меня по щеке хлестнул, но не сильно.

«Увидишь, я лучше знаю, — говорит. — А попозже будет время и для детей».

Тут он снова ушел. А на третью ночь он и его дружки попробовали взять тот винный магазин, и его пистолет разорвался у него в руке и убил его.

— Ты думаешь, ты заколдовала пистолет, верно? — сказала Дарси.

— Нет, — спокойно ответила Марта. — Заколдовала она… через меня, так сказать. Увидела, что сама я себе помогать не стану, вот и заставила меня.

— Но ты думаешь, что пистолет был заклят, так?

— Не просто думаю, — ответила Марта невозмутимо.

Дарси пошла на кухню налить себе стакан воды. У нее вдруг пересохло во рту.

— Вообще-то вот и все, — сказала Марта. — Джонни умер, а я родила Пита. Только когда мне пришлось оставить работу из-за беременности, я узнала, сколько у меня друзей. Пойми я это раньше, наверное, ушла бы от Джонни… а может, и нет. Никто ведь из нас не знает, что делается и почему, что бы мы там ни думали и ни говорили.

— Но это же еще не все, верно? — спросила Дарси.

— Ну, две подробности остались, — сказала Марта. — Так, пустяки.

Но Дарси подумала, что, судя по ее лицу, это не такие уж пустяки.

— Я снова пошла к Маме Делорм месяца через четыре после рождения Пита. Не хотела идти, но пошла. У меня с собой в конверте было двадцать долларов. Такой расход мне был не по карману, но почему-то я знала, что это ее деньги. Было темно. Лестница казалась даже уже, чем прежде, и чем выше я поднималась, тем сильнее я чуяла ее и запах ее комнаты — свечных огарков и пересохших обоев, и коричный запах ее чая.