Жорж Сименон - Исчезновение Одиль

Она не знала, что им сказать. Она как бы очутилась среди чужих людей. Гостиная показалась ей еще более мрачной, чем номер в отеле «Элиар» напротив Лионского вокзала. А ведь ее дед проработал здесь более сорока лет и здесь же играла в бридж со своими приятельницами ее мать.

Еще раньше она дала себе слово, что пробудет здесь два дня. Теперь же она думала о том, как бы ей сократить свое пребывание здесь.

– У тебя есть джин? – спросила она отца.

Он удивился и кивнул.

– Не нальешь мне стаканчик? Меня немного укачало в поезде.

Это была неправда, но ей нужно было что-нибудь выпить, прежде чем она встретится лицом к лицу с домом.

Тут появилась Матильда и, в свою очередь, поцеловала ее.

– Да ты в прекрасной форме!

Она тоже шмыгала носом и вытирала глаза кончиком передника.

– Надеюсь, теперь ты уже больше не уедешь от нас. Нигде не бывает так хорошо, как дома.

Все трое смотрели на нее, и она предпочла сразу взять быка за рога.

– Я уезжаю через два дня.

– И куда же? – недоверчиво спросила мать.

– В Париж, конечно.

– И ты приняла это решение одна, даже не переговорив с нами?

– Я имею право принимать решения, от которых зависит мое будущее.

– И что ты там будешь делать?

В голосе стали появляться агрессивные нотки.

– Работать.

– Где? У тебя нет никакой профессии.

– Секретаршей у врача.

– Ты уже нашла место?

Она солгала:

– Да. И забронировала небольшой номер в гостинице.

Отец налил ей и себе.

– Твое здоровье.

Она знала, что он ее поддержит.

– В общем, ты оставляешь нас, чтобы жить одной в Париже.

– Я не смогла бы здесь больше жить. Я пыталась. Вы знаете, что из этого вышло.

– А ты не думаешь, что через несколько недель тебе это надоест?

– Если надоест, я вернусь.

– Ну что ж! Я – была к этому готова. Как твоя рука?

– Моя рука в полном порядке. Рана быстро затянется, и у меня даже не будет больше повязки.

– Ты не проголодалась?

– Нет. Я поела в вагоне-ресторане.

Было почти семь часов вечера. Горели лампы. Их приходилось зажигать рано, так как дом был темным.

– Может, все же перекусишь с нами?

– Если тебе так хочется.

Раздался треск мопеда Боба. Он поставил его в гараж и вернулся к дому.

Он поцеловал сестру, воскликнув:

– Ну что, не слишком растерялась, оказавшись вновь в нашем добром старом доме?

Он подмигнул ей.

– Нет, не слишком.

Он взглянул на родителей и, заметив натянутое лицо матери, понял, что произошло.

– Когда ты снова уезжаешь?

– Через два дня.

– Почему ты решил, что она не собирается здесь оставаться? – спросила мать.

– Просто я знаю Одиль, и я виделся с ней в Париже.

– Тебе известно, кем она хочет стать?

– Нет.

– Секретаршей у врача.

– Неплохая мысль.

– По-твоему, она права?

– Она в таком возрасте, когда люди сами решают. И потом, это касается только ее.

Пришла Матильда и сказала, что ужин подан. Прежде чем покинуть гостиную, Одиль наскоро проглотила свой джин.

– Это ты в Париже пристрастилась к выпивке?

– Нет. Здесь. В доме все пьют, кроме Боба, с ним это случается редко.

– Но не всем восемнадцать лет.

Ужин превратился для нее в пытку. У нее было такое ощущение, будто ей не хватает воздуха. Все, кроме брата, по очереди смотрели на нее, как будто она вдруг превратилась в какую-то диковинку.

Самой резкой и самой недоверчивой выказала себя мать.

– С кем ты едешь в Париж?

– Ни с кем.

– Но есть же кто-то, кто тебя там ждет.

Она чуть было не покраснела, вспомнив про Альбера. Боб украдкой бросил на нее взгляд.

– Никто меня там не ждет.

– Думаешь, тебе весело будет жить одной?

– Я только что проделала такой опыт, и мне ни секунды не было скучно.

– А здесь тебе скучно?

– Я этого не говорила.

– Но ты так думаешь.

– Мне нравится жить независимо.

Едва ли она разбирала, что ест, и тут подумала о своем отличном парижском аппетите.

Когда ужин закончился, она стала прощаться.

– Я поднимусь к себе. Мне нужно сложить вещи.

Боб принес ей чемодан; войдя в комнату, сел на край кровати.

– Ну, ты даешь, берешь быка за рога.

– Так было нужно. Завтра было бы хуже.

– Может, ты и права.

– Мне жаль папу, я причинила ему боль. Он показался мне постаревшим, менее уверенным в себе.

– Ты забываешь, что он уже «уговорил» свои две бутылки.

– Знаю, но я его не видела таким. Мне не впервой уезжать на несколько дней. Но на этот раз мне кажется, что все изменилось.