Вадим Сухачевский - Слепень

Лишь через два месяца, в апреле, Юрий Васильцев по делам техникума съездил в командировку в Москву, встретился там с генералом Николаевым и привез известия, прочитанные им в сов. секретных сводках. Как он рассказал, в одной из этих сводок говорилось, что в городе Бресте, который рядышком с западной границей, была известным способом ограблена сберкасса, а на другой день там же, в Бресте, в подвале заброшенного дома нашли четырех детей, отравленных газом. В другой же сообщалось, что через день после ограбления кто-то перешел государственную границу, голыми руками убив при этом четырех вооруженных автоматами пограничников и трех обученных служебных собак.

Вот тогда только Полина уверовала, что Слепень не вернется уже сюда за ней, ибо оттуда , как известно, не возвращаются. К тому времени как раз весьма кстати и на муфточку вышел сезон.

Викентий, узнав о том от Юрия, был зол, все жалел, что теперь никогда не сможет поквитаться за нее со Слепнем, а она, Полина, была невероятно рада этому известию, означавшему, что она этого дьявола никогда больше не увидит.

Но только тут они оба – и она, и Викентий – сильно ошибались.

Воскресным днем, когда Юрий и Катя возвращались домой с базара, из «тарелки» на городской площади донеслось: «Слушайте правительственное сообщение! Слушайте правительственное сообщение!..»

Сразу прихлынула большая толпа. Все молча выслушали выступление Молотова. А мальчишки уже бежали по улице и кричали:

– Война! Ура-а-а! Война!..

Они с Катей в этом государстве были изгоями, вынужденными жить под чужими именами, но сразу оба поняли, что эта война будет не во имя спасения власти «усатого пахана» и его камарильи, а во имя чего-то гораздо более дорогого, что они вслух не называли, поскольку оба не любили произносить высокопарные слова.

На другой день все четверо – и Юрий, и Катя, и Полина с Викентием – уже стояли в длиннющей очереди перед военкоматом. Впрочем, он, Юрий, пошел туда, в общем-то, скорее за компанию – с его хромотой и со зрением минус шесть едва ли можно было на что-то рассчитывать.

Не призвали, однако, всех четверых – Юрия по вышеупомянутым причинам, Кате и Полине было сказано, что до женщин очередь еще не дошла, а у Викентия медкомиссия обнаружила нелады с легкими – напомнили о себе и беспризорное детство, и побег из пересыльного лагеря, когда он два месяца, голодая, пробирался через тайгу. Знали бы там, что они вчетвером стоят, по меньшей мере, взвода, а то и поболе!

Ну, правда, Полина и Викентий напоследок устроили им… Ах, дети, дети! Вначале хай подняли, а когда их попытались силой вывести из военкомата… Долго еще у военкоматовских синяки будут проходить, и мебель, наверно, новую приобретать придется, а двоих неотложка увезла – вправлять вывихнутые руки и челюсти. А когда милиция приехала, дети выпрыгнули в окошко со второго этажа и были таковы.

Юрий думал: ну вот, сейчас приедут их арестовывать, адрес-то свой нахаловский они в военкомате засветили. Но то ли из-за всеобщей неразберихи, то ли по распоряжению полковника Ничипоренко никто этого, слава богу, делать не стал.

– Очередь, понимаешь, у них до женщин не дошла! – уже дома бурчала Полина. – Дойдет она у них, как же! Может, через полгода! К тому времени война уже давно кончится!

Ни Юрий, ни Катя не стали ей возражать, хотя оба душой чувствовали, что полугодом дело никак не обойдется.

«Опыт первого дня войны показывает неорганизованность и беспечность многих командиров, в том числе больших начальников…

…Раненых с поля боя не эвакуируют, отдых бойцам и командирам не организуют, при отходе скот, продовольствие оставляют врагу».

Из директивы Военного совета

Западного фронта от 23 июня 1941 г.

……………………………………….

Командующему 10-й армией

«Почему механизированный корпус не наступал, кто виноват? Надо бить врага организованно, а не бежать без управления.

…Найти, где 49-я и 113-я стрелковые дивизии, и вывести. Исправьте свои ошибки…»

……………………………………….

…Большинство военных без оружия… Под вечер 24 июня уже встречались солдаты, переодетые в гражданскую одежду…

……………………………………….

…Вероятно, персонал, поспешно всё бросив, бежал, и поэтому из госпиталя к дороге двинулась колонна раненых, многие из которых были на костылях, двигались с трудом. Толпа перебинтованных и окровавленных людей остановилась на обочине дороги, многие из них стали умолять: «Братишки, не бросайте нас, заберите с собой».