Рори Клементс - Мститель

Отряд возглавлял Эссекс. Высокий и надменный, он восседал на своем черном жеребце. Его окружали ближайшие сторонники и слуги – Саутгемптон, Дэнверс, Мейрик и прочие. Все были просто обвешаны оружием: колесцовые пистолеты, мечи, пики, топоры на длинных древках – все блестело под дождем в свете горящих смоляных факелов. Сэр Тоби Ле Нев тоже был здесь; тот самый Ле Нев, разыскиваемый за убийство собственной дочери и Джо Джаггарда. Что ж, арестовать его этой ночью не получится.

Несмотря на проливной дождь, Эссекс заметил Шекспира, и их глаза встретились. Граф задержал свой взгляд не более чем на пару секунд, затем резко натянул поводья и пришпорил коня. Всадники, все как один, повернули своих лошадей и выстроились рядом и позади него. Затем Эссекс сделал знак рукой, и всадники, пришпорив лошадей, плотным строем рысью двинулись вперед, разбрызгивая грязь, и вскоре исчезли в темноте ночи.

Шекспир смотрел им вслед, пока отряд не скрылся из виду. Они направлялись на север. Значит, началось; заговор претворялся в жизнь. Шекспир быстро побежал обратно к парадным покоям. Он должен был передать сообщение Сесилу, затем вскочить в седло и молиться о том, что ему удастся оказаться в Дербишире – и у Арабеллы – первым.

Краем глаза сквозь ливень у входа на черную лестницу парадных покоев он заметил какое-то движение. Хотя ночной мрак освещала только жаровня часового, ему удалось разглядеть у входа человека. Это был Слайгафф. Этого жестокого негодяя Шекспир узнал бы где угодно. Куда он направляется? Ну конечно. Кларксон рассказал Шекспиру, кто из знатных гостей занимает лучшие покои. Здесь на втором этаже поселили леди Френсис, графиню Эссекс. Убийство узаконит бракосочетание.

Прячась в тени строения, где находилась зала для пиршеств, Шекспир заметил, как в темноте Слайгафф передал что-то часовому. На плече у него висел моток веревки. Когда ирландец проскользнул внутрь, Шекспир вышел из укрытия и последовал за ним. Часовой отошел от жаровни, чтобы преградить ему путь.

– Я видел, как тебя подкупили, – произнес Шекспир тихим, но твердым голосом. – Я офицер на службе сэра Роберта Сесила, и, если ты меня не пропустишь, тебя повесят еще до рассвета.

Часовой поспешил ретироваться.

Шекспир вошел внутрь и прислушался. Джон помнил, как тихо умеет ходить Слайгафф. Он ничего не услышал.

Мгновение Шекспир ждал, затем неслышно шагнул вперед и начал подниматься по винтовой каменной лестнице. Путь ему освещали восковые свечи в подсвечниках на стенах, мерцающие под дуновениями прохладного и влажного сквозняка. Перед собой Шекспир держал обнаженный меч. Дойдя до верхней ступени, он выглянул в коридор. Никого.

Веревка появилась словно из ниоткуда. Только он шагнул в коридор, как петля затянулась вокруг его шеи. Нападавший толкнул Шекспира ногой в спину, пытаясь повалить его на пол, и с дикой яростью принялся закручивать веревку. Шекспир должен был умереть быстро.

Джону едва удалось удержаться на ногах и развернуться, отчаянно стараясь сохранить равновесие. Он был высоким, но жилистое тело Слайгаффа обладало внутренней, неодолимой силой крученого каната. Шекспир толкнул нападавшего плечом и прижал его к стене, пытаясь натянуть Слайгаффу на голову ближайший из висевших рядом гобеленов. Тот на мгновение ослабил захват, но Шекспиру этого хватило, чтобы запихнуть два пальца левой руки под петлю и не дать себя задушить.

Шекспир уже задыхался и понимал, что времени у него совсем мало. Дальше по коридору в свете канделябра он заметил в дверном проеме очертания какой-то фигуры. Это был Топклифф. Держа во рту трубку и выдыхая клубы дыма, Ричард Топклифф стоял, наблюдая за тем, как Шекспиру приходит конец, и на его злобном лице играла улыбка.

Шекспир не мог умереть, не имел права. Не только его жизнь была на кону. Смерть – ничто. Мысль о самодовольной ухмылке Топклиффа придала ему ярости. Как раненый зверь, к которому подбирается хищник, чтобы убить, Шекспир в отчаянии схватил Слайгаффа за яйца и сжал их так, словно выжимал сок из лимона.

Слайгафф исторг гортанный звук; но продолжал неистово дергать за веревку, пусть и согнувшись пополам от боли. Понимая, что это – его последняя надежда, Шекспир вытащил пальцы из-под стягивающей его горло веревки. Не замечая, что кожа на пальцах содрана, а шею сдавила веревка, он в приступе отчаяния ударил Слайгаффа локтем прямо в лицо. И еще раз, пытаясь размозжить голову противника о стену, обрушив на Слайгаффа остатки своих сил.