Николай Свечин - Касьянов год

— Скоро будет отозвана, уверяю вас.

— Вы тут отвыкли от настоящей службы, — с презрением сказал Лыков. — Банкротство Меринга неизбежно, как наступление зимы. Начнутся суды, на них будут полоскать имя Витте. Он, конечно, устоит. Но надолго запомнит, кто в Киеве помешал Лыкову предотвратить скандал. Вам десять тысяч-то уже не нужны, что ли? Так и скажите. Я передам Сергею Юльевичу.

Жандарм был ошарашен тоном петербургского чиновника. Тот буквально цедил сквозь зубы, словно говорил с лакеем. Есть такой тип самодуров на местах: вдали от начальства они теряют чувство меры, поскольку не встречают отпора. Если их осадить, самодуры пугаются и отступают. Лыков — человек вроде бы маленький, но так себя ведет. Видать, право имеет. Да еще знает про деньги на слежку за студентами. Вдруг действительно пожалуется Витте? Лучше смолчать.

— Генерал-губернатор, если слышали, отказался назвать мои действия интригами, — добил жандарма Лыков. — Телеграмму Сипягину не подписал, а вот это заключение одобрил. Так что дознание я вам не отдаю. Шиш вам, а не дознание. Честь имею!

Повернулся и вышел.

Желязовский был поражен, когда питерец явился к нему со знакомым конвертом и сказал:

— Продолжаем вести это дело.

— Но жандармы…

— Вернули его мне.

— На каком основании? — вскинулся поляк.

— Военные подтвердили мою догадку. Бумаги, найденные у вдовы, шпионскими не являются. Кто-то хотел ловко прекратить поиск убийцы оценщика. Да вот не вышло.

После этих слов питерец порвал конверт в клочья и выбросил его в мусорную корзину.

Коллежский асессор хотел возразить, но передумал. А Лыков отправился в общую комнату, искать Асланова.

Околоточный тоже изумился новости.

— Ну вы даете, Алексей Николаевич, — уважительно сказал он. — У самого Новицкого кусок изо рта вырвать! Он вам никогда не простит.

— Черт с ним, давайте продолжим дознание. Я хочу повидаться с замечательной вдовой. Кто она и где живет?

Татарин причмокнул:

— Женщина и впрямь замечательная. Зовут Антуанетта Константиновна Биркина. В соку баба! Адрес — улица Рогнединская, дом два. Вам ее сюда доставить или сами к ней поедете?

— Сам поеду. Погляжу, как живет сочная женщина. И выясню, откуда у нее такие странные бумаги.

В последней фразе был скрытый смысл. Конверт обнаружил на квартире Биркиной Спиридон Федорович. Теперь выяснилось, что это был отвлекающий ход преступников. Не Асланов ли подбросил «кроки» крепости? Второпях нарисовав их на коленке. Надзиратель понял подтекст и усмехнулся:

— Желаю успеха. Другие приказания будут?

— Приказывать вам, Спиридон Федорович, я не имею права, — серьезно ответил питерец. — А просьба есть.

— Слушаю.

— Меня интересуют все случаи гибели людей, занимающихся строительными подрядами. Скажем, за последние пять лет.

— Что значит все случаи?

— То и значит. Выпал из окна, завалило обрушившейся стеной, убили грабители, повесился с горя…

— Жертвы преступлений тоже? — уточнил надзиратель.

— Да.

Киевлянин почесал в затылке:

— Долго придется в архиве сидеть.

— Уж будьте добры.

— Ладно, — вздохнул Асланов. — Но я правильно вас понял? Несчастные случаи с каменщиками или кровельщиками вас не интересуют?

— Нет. Только с хозяевами дела: владельцами земельного участка, решившими построить на нем дом, или подрядчиками, или поставщиками кирпича, леса, цемента, извести. Или с главой крупной влиятельной артели. А еще с банковскими служащими, занятыми ипотекой. Такими, как Афонасопуло.

Околоточный отправился выполнять просьбу-приказ. А Лыков поехал на Рогнединскую.

Антуанетта Биркина, судя по всему, была во вкусе таких людей, как Асланов. Смуглая, с большой грудью и чувственным ртом, немного вульгарная. Вдове на вид было лет тридцать. Большое количество косметики мешало определить возраст точнее.

— Антуанетта Константиновна, скажите, откуда в вашем доме взялся тот конверт?

— Оставил мой друг.

— Афонасопуло?

— Да.

Барыня ненатурально всхлипнула и сделала жест, будто смахивает слезу.

— Он часто у вас бумаги оставлял?

— Трудно сказать…

— Но вы подумайте и ответьте.

— По правде говоря, господин Лыков…

— Алексей Николаевич, к вашим услугам.

— …Алексей Николаевич, я не смотрела. У вас, мужчин, такие скучные бумаги всегда. Журналы мод со шляпками — другое дело. А у Платона Ивановича все акты, счета и эти… где земля нарисована.

— Географические карты? — удивился сыщик.