Николай Свечин - Касьянов год

— Ну и что? В Риге еще больше. Там немцы всесильны. У вас же здесь не так?

Маврин вздохнул:

— Как вы думаете, сколько сейчас в Российской империи проживает немцев?

— Настоящих или тех, кто признает немецкий язык родным? Ведь многие живут здесь со времен Екатерины. Виктор Таубе, позволю напомнить, тоже не эскимос.

— Я поясняю: за последние сорок лет к нам переехали миллион триста тысяч германцев. В ту же Африку, которую они будто бы активно колонизируют, переселились всего двадцать тысяч. Вы понимаете, что это значит?

Лыков опешил:

— В Африку двадцать, а к нам… Дайте подсчитать.

— Уже подсчитали. В шестьдесят пять раз больше.

— Не может быть!

— Увы, Алексей Николаевич, я не шучу. Это правительственная военная колонизация. Они готовят здесь себе помощников. Может, даже партизан. Среди приехавших большинство резервисты, молодые люди, недавно прошедшие действительную службу. Кайзер учредил Немецкое колонизационное общество и в пару к нему — Немецкий экспортный банк, который обслуживает всю лавочку. Обороты огромные.

— А наше правительство что же? Спокойно наблюдает? — возмутился надворный советник.

— В семьдесят седьмом году было спохватились. Издали указ, запрещающий иностранным подданным покупать землю в приграничных губерниях. Бисмарк — он тогда еще был у власти — отреагировал мигом. Германия срочно приняла закон о двойном подданстве. Согласно ему, германский колонист, принявший подданство другой страны, сохраняет и немецкое. Со всеми полагающимися правами и обязанностями. Среди колонистов весьма развиты всякие ферейны [42] Ферейн — союз, клуб. , но почему-то с военным уклоном. Особенно популярны стрелковые — замечали?

— Угу, хоть в той же Риге.

— Дети колонистов, родившиеся в России, приписаны к призывным участкам в Германии. И достигши двадцати одного года, уезжают отбывать воинскую службу там. А сюда возвращаются запасными чинами, причем среди них много офицеров. Устраиваются у нас в страховые, технические, торговые фирмы и представительства и проникают на все интересующие немецкую разведку объекты. От Польши до Владивостока.

— Мрачная картина, — поежился Лыков. — А у нас нет даже контрразведывательной службы. Шпионов ловит безмозглый Новицкий.

— Странно он их ловит, — сердито сказал генерал. — Австрийский консул Фельнер фон дер Арль является резидентом в Киеве, нам это доподлинно известно. А главный жандарм играет с ним в карты в яхт-клубе. И считает, что ведет таким образом агентурное наблюдение.

— За картами?

— Точно так.

— Вот молодец! Он и с Мерингом играет. Жалование платят, почему бы не повинтить? [43] Винтить — играть в винт.

Генерал и сыщик попили чаю. Вот-вот должны были принести нужный Алексею Николаевичу документ. Чтобы занять время, он спросил, как ведут себя в Киеве поляки.

Маврин ответил:

— Сейчас тихо. И неудивительно: после восстания шестьдесят третьего года их сильно потрепали. Во-первых, существует закон, запрещающий полякам покупать имения у своих соотечественников. Тут, в Юго-Западном крае. Во-вторых, поляки-землевладельцы платят особый налог. Все это ведет к тому, что паны уезжают. Отдают поместья за полцены, и прочь отсюда.

— Но уехали не все?

Дикая Мавра согласно кивнул:

— Конечно. Многие живут себе, как жили. В Киеве есть польский кружок. Он группируется вокруг генерал-лейтенанта Любовицкого, командира девятого корпуса. Хороший, кстати сказать, генерал, честно служит.

— А пристав сыскной части Желязовский?

— Что Желязовский?

— Ну, говорят, он берет взятки. Как и полицмейстер Цихоцкий.

Алексей Алексеевич опять рассердился:

— Слышал и я такие разговоры про полковника Цихоцкого. Имение купил за сто тысяч, да?

— Навроде того, — осторожно ответил Лыков.

— Так вот, имения этого никто в глаза не видел. Но все о нем рассказывают.

— Сплетня?

— Наверняка, — подтвердил генерал. — Мы, военные, далеко отстоим от городской повседневной жизни. Но с приходом на должность Цихоцкого порядка в Киеве стало больше.

Тут Маврина вызвали к начальству. Он вернулся через пять минут и принес бумагу. Начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант Сухомлинов подтверждал, что предъявленные для экспертизы бумаги шпионскими материалами не являются. Сведения, заключенные в них, носят несекретный характер. И бумаги скорее смахивают на подделку с целью бросить тень на их владельца.