Николай Свечин - Касьянов год

Новости доложил все тот же Асланов. Из Лукьяновской тюрьмы сбежали три арестанта. Средь бела дня. Дверь из коридора во двор почему-то забыли запереть. Мазурики проникли туда и перелезли через невысокую стену в соседний двор женского отделения. А уже оттуда выбрались на улицу. Неслыханный по дерзости побег.

— Кто сбежал? — спросил Лыков, предчувствуя неладное.

— Один-то Голохвостов, профессиональный вор. Личность знаменитая, я сам его не раз ловил. А двое других — из банды Безшкурного.

— Черт! Что у вас творится? Бегут все кому не лень!

— Не могу же я отвечать еще и за тюремную администрацию, — опять обиделся околоточный. — Там начальник есть, с него и спрашивайте. Хватит мне и того, что за пристава горбачусь, пока он из носа волоски выщипывает.

— Спиридон Федорович, будет дуться. Понятно, что тюрьма не на вас записана. Скажите, какие меры приняты?

— Всех городовых на уши поставили, облаву провели. Перекрыли пристани.

— И каков результат?

— Голохвостова схватили на арестантских огородах. Водку пил с другими ворами, дурак. Никольские же как сквозь землю провалились. Видимо, успели переплыть в Дарницу. А там их искать бесполезно.

— Эх, вы… — сказал с досадой Лыков. — Вот и еще одну ниточку упустили.

— Ладно, Алексей Николаевич, снявши голову, по волосам не плачут, — попытался утешить его околоточный. — Так у вас говорят?

— В каком смысле?

— В таком, что дознание по делу Афонасопуло забрали жандармы. Это вторая новость. Пусть они теперь и ловят беглых. А у нас своих забот полно.

Лыков опешил:

— При чем здесь жандармы? Почему они взяли себе уголовное дело?

— Помните вдову, о которой нам сказал Финкель-Князин-Победоносцев? К ней ходил наш оценщик после выигрышей.

— Да, я сегодня на пароходе думал, что пора ее разыскать.

— Я и разыскал. В соку женщина, так и хочется ее обнять.

— Вы лучше про жандармов поясните.

— Слушаюсь. Когда я произвел у нее обыск, то нашел конверт с бумагами. По словам хозяйки, конверт принадлежал Афонасопуло и был им оставлен. А внутри — кроки Новой Печерской крепости, записи по содержанию войск в Киеве и банкнота в сто австрийских гульденов. Я, понятно, сообщил по команде. Пристав Желязовский распорядился немедленно передать все материалы в ГЖУ. Поскольку делами о шпионстве занимаются жандармы.

— Афонасопуло был шпион? — недоверчиво спросил надворный советник. — Вы же сами не верите. Глупости. Так не бывает.

— Бывает или нет, пусть теперь разбираются господа в голубых мундирах. Я лицо подчиненное. А потом, что если тут действительно шпионство? Как же не передать дело? Нет, увольте, с этим ведомством ссориться не хочу.

— Где кроки и записи о состоянии войск? Я должен их увидеть.

— Отнесли в канцелярию управления два часа назад. Может, еще не передали генералу Новицкому?

Канцелярия ГЖУ находилась в том же здании Старокиевского участка, что и сыскная полиция. Лыков побежал туда — и не успел. Документы, отобранные у вдовы, уже послали начальнику управления.

Пришлось ехать на Левашовскую, 3. По пути сыщик обдумывал, как повести себя с генералом. О Василии Дементьевиче Новицком в Департаменте полиции ходили злые анекдоты. Этот человек имел заслуги перед правительством, но все они были в далеком прошлом. Киевские террористы прогремели в конце семидесятых годов, когда «Народная воля» охотилась на Александра Второго. Братья Ивичевичи и Валериан Осинский были опасными людьми, настоящими фанатиками. Именно в Киеве началась карьера гениального провокатора Судейкина. Здесь, штурмуя тайную типографию, он получил контузию в грудь, а затем Владимирский крест и штаб-офицерский чин. Но с тех пор много воды в Днепре утекло. Новицкий со своими методами устарел, ему не хватало тонкости и ума. Начальство держало старого душителя на должности из уважения к прежним подвигам. И вот теперь от этого замшелого человека зависело, продолжит ли сыщик свое дознание.

Алексей Николаевич решил использовать уловку. А именно — напугать генерала именем Витте. Лыков давно служил в секретном ведомстве и знал много тайн. В частности, ему было известно следующее. При открытии в Киеве Политехнического института Витте дал Новицкому ежегодное секретное пособие в десять тысяч рублей на ведение агентурной работы среди студентов. Новицкий никакой работы не вел, а сумму спокойно клал себе в карман. Вряд ли он захочет рискнуть ею.

Новицкий принял сыщика только через час: показывал, кто в доме хозяин. Сразу видать недалекого человека… Наконец, Лыков зашел в кабинет. Толстый, обрюзгший старик с мутными глазами, бритой физиономией и крашеными усами кивнул ему, не предлагая сесть.