Николай Свечин - Касьянов год

Опасность угрожала всем сооружениям парка. Несколько раз загоралась стена Открытого театра, обращенная к вокзалу. Потом полыхнула веранда. С большим трудом театр удалось отстоять, он лишь сильно обгорел по фасаду. Вспыхнули было тир и чайный буфет, но их обильно залили водой и спасли.

Вокзал же горел и горел. Зрелище было зловещее и при этом величественное. Огромная толпа собралась вокруг: в парке, на улицах, на крышах домов. Купола Михайловского монастыря и храмов Подола отражали пламя и казались от этого раскаленными. Гигантский факел осветил полгорода…

Через час здание вокзала рухнуло. Гора обломков еще долго догорала, но пожарные сделали главное: не дали огню распространиться.

Случайно оглянувшись, Лыков увидел, что какие-то люди воруют из бассейна стерлядей. Вот ловкачи, воспользовались моментом! Интересно, черепаху тоже прихватят? [37] По сведениям газетчиков, черепаху оставили в бассейне.

Когда стало ясно, что настоящей беды удалось избежать, Лыков протолкался сквозь толпу к губернатору. Тот был в саже, ворот сюртука опален, брови сгорели. Чудак, будто без него не справились бы…

— А, это вы, Алексей Николаевич, — узнал сыщика Трепов. — А у нас тут видите что? Лучшее место для развлечений во всем городе. Жаль, так жаль. Слава Богу, кажется, обошлось без жертв.

— Еще не факт, Федор Федорович, — огорошил начальника губернии надворный советник. — Прикажите тщательно обыскать пепелище. Я подозреваю, что там может быть покойник.

— Какой еще покойник? С чего вы взяли?

— Мне назначил встречу в здании вокзала свидетель по делу Афонасопуло.

— Ну и что?

— Я не видел его в толпе.

— Да здесь тысячи зевак! Вот и не увидели.

— Мы договорились встретиться в восьмом кабинете.

Тут к сыщику подскочил брандмейстер в сияющей каске:

— В восьмом, вы сказали?

— Да.

— Именно там и начался пожар.

Губернатор и сыщик схватили огнеборца сразу за оба рукава:

— Ну-ка, подробнее.

— Подробнее завтра, — отмахнулся тот. — Пока ясно одно: пожар случился от кофейной машины. Из всех кабинетов, по словам прислуги, был занят только восьмой. А через него как раз проходит железная труба.

— Козловский, какая еще труба? — с раздражением спросил Трепов.

— Из комнаты, в которой варят кофе. Труба, видимо, прохудилась. Вылетели искры. Ну и загорелся кабинет.

— Восьмой?

— Да. От него пошло по всему этажу.

— В нем мне и назначили встречу, — напомнил генерал-майору надворный советник. Тот скривился, но дал команду искать труп. После чего уехал с пожарища.

Гору обломков тушили до пяти часов утра. Потом ждали, пока она остынет. Лишь после этого приступили к разбору и никаких тел не нашли. Лыков настаивал и не давал пожарным отлынивать. Когда растащили бревна, открылись две больших ямы, доверху наполненные водой. Арендатор парка Кульчицкий, который тоже не уходил всю ночь, запричитал:

— Только вчера я завез сюда вина на четыре тысячи!

— Что за ямы?

— Одна — ледник, а вторая — винный погреб. Боже, какие убытки… Я разорен!

К сыщику подошел брандмейстер и показал ему кусок расплавленного металла:

— Видите? Это железный поднос. А превратился в чушку. Если тут и был покойник, от него ничего не осталось. Мы зря мучаем людей, они совершенно выбились из сил.

— Череп не мог сгореть бесследно, — возразил Лыков. — Надо осушить ямы и поглядеть, что в них.

Козловский махнул рукой, дал команду продолжать и тоже уехал.

Злые, утомленные пожарные стали шарить в ямах, матерясь себе под нос. И обнаружили-таки нижнюю мужскую челюсть, сильно обгоревшую. Так сильно, что нельзя было понять, свежая она или давнишняя. Находка в таком состоянии ничего не давала сыщику. Он сжалился над огнеборцами и отпустил их.

Вечером 30 мая, на следующий день после пожара в «Шато-де-Флер», губернатор назначил совещание. Явившись туда, Лыков с удивлением увидел помимо полицмейстера Цихоцкого и пристава Желязовского еще и Асланова. Околоточный скромно сидел с краю стола и шелестел бумагами.

Трепов был раздражен.

— Господин Лыков, — начал он, — с какой целью вы вчера измучили и без того уставших пожарных? У меня жалоба на вас со стороны брандмейстера Козловского.

— Я подозревал, что пожар в вокзале возник не просто так. А с целью скрыть убийство важного свидетеля, который как раз ждал меня внутри. Известно, что лучший способ замести следы — это устроить пожар.

— Что за свидетель?

— Сбежавший из-под стражи Безшкурный перед этим заявил мне на допросе, что приказал не трогать Афонасопуло. Хотя тот неосторожно ездил в его владения играть в карты.