Сергей Юров - Убийство в имении Отрада

Хитрово-Квашнин долго ломал голову над подобными вопросами. Не раз он поднимал указательный палец, отмечая важные моменты в хороводе мыслей. Когда зазвучал колокол, созывая хозяев и гостей на полдник, он оставил кресло в твердой уверенности, что ключи к разгадке тайны имения Отрада, несмотря ни на что, будут найдены. Выйдя из кабинета, он двинулся по коридору к столовой, но, услышав мужские голоса в большой гостиной, приостановился. Разговор шел на французском и теплотой не отличался.

— Отдайте то, что вам не принадлежит! — едва сдерживая себя, говорил Анри Деверье.

— Я у вас ничего не брал, — отвечал ему чей-то голос. — Что за бред?

— Это были вы, звучал ваш голос.

— Пустые слова!

Послышалось какое-то движение, и Хитрово-Квашнин, опасаясь, что его заметят, проследовал дальше. Вспомнив об оставленной в пепельнице трубке, он вернулся за ней в кабинет. Когда же проходил мимо гостиной, то голосов уже не было слышно.

В столовой, как всегда, было многолюдно. Угощение состояло из чая, кофе, печенья, пирогов, сыра. Хитрово-Квашнин присел на стул, пригубил чай из чашки и, взяв с подноса кусочек пирога, с удовольствием принялся за еду. Между делом взглянул на нахохлившегося француза. С кем он так зло разговаривал? Двух мнений быть не может, что-то произошло? И случилось это, по всей видимости, в парке. Что мог взять неизвестный у Деверье, когда тот был в беспамятстве?.. Хм-м…

Мысли расследователя, задержавшись на разговоре в большой гостиной, снова обратились к страшным убийствам. Он обвел взглядом присутствующих мужчин и вдруг подумал: «А почему бы не дать понять преступнику, что затеянную им игру вполне можно разгадать? Пусть ломает голову и нервничает, авось, и допустит промах!»

— Евстигней Харитоныч, что там с твоим расследованием? — спросил весьма кстати Извольский.

— Могу сказать, Андрей Василич, что кое-какие вопросы остаются, но картина начинает проясняться. Это я могу утверждать смело.

Послышались вздохи облегчения. Елена Пантелеевна стала молиться, а Извольский приказал слуге налить домашней настойки из графина. Доможирова, Щеглова и многие другие с надеждой в глазах смотрели на Хитрово-Квашнина.

— Бог в помощь, дружище! — сказал Извольский и залпом опустошил рюмку. — Только на тебя и надежда.

Он с сочувствием поглядел на иностранного гостя, сидевшего на своем месте и выглядевшего чернее тучи.

— Что, Анри, сильно ушибся?

Француз попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса.

— И где ж тебя угораздило?

— У пруда стоит cтарый вяз с дуплом. Полез его осмотреть, сук подо мной и обломился.

Помаленьку завязался общий разговор. За столом снова вспомнили о Селиверстове и его поисках шайки Стеньки Колуна. Разговоры коснулись нерадивых и строптивых крепостных, которые повсюду и являлись главной составляющей подобных преступных групп. Это была близкая всем тема, поскольку даже у самого захудалого и малоимущего помещика всегда находился какой-нибудь Прошка или Трушка, отчаянно портивший ему кровь.

— О, большие подлецы попадаются! — заявил Зацепин. — Был у меня один дворовый, такая язва, что чертям в аду тошно станет! Повадился, каналья, вино красть у ключницы. Уличили, плетьми побили, а он опять за свое. Едва ключница отвернется, он незаметно снимет ключ со связки, нырнет в ледник и давай лакать! Как ни взглянешь на него, пьян да и все тут! Ключи стали прятать в разных местах господского дома, а Фотий каждый день навеселе. Оказывается, слепок с ключа снял и выточил новый. Отобрали, посекли, а он опять в подпитии! Как, почему? Проследили за ним, и что ж, пройдоха лаз в ледник проделал! Посадил его староста на телегу и повез в Петродар, чтобы отдать в рекруты. Сбежал, чертов сын, из воинского присутствия и примкнул к шайке Леньки Прощелыги!

— А у меня один, с позволения сказать, баклушник, — заговорил младший Петин, — вместо того, чтобы барщину отрабатывать, всякий раз на речку сбегал ловить рыбу. Что только с Парфеном не делали, удочки об него ломали, плетьми секли, солью спину после побоев посыпали, а он перетерпит и за свое. И ведь, надо отдать должное, к умельцу рыба на пустой крючок шла. Я уж почти рукой на непутевого махнул, решил «забрить» его в солдаты. Но нашлось противоядие. Жена рыбака как-то обмолвилась, что он до смерти боится кладбищ да костей умерших. Мне и пришла в голову одна идея. В очередной отлучке на реку Парфен расставил удочки и стал потягивать рыбешку. На какое-то время клев прекратился. Он перебросил одну удочку, другую, а последнюю едва поднял — что-то крупное попалось. Тащит, а из воды человеческий череп показывается! Парфена чуть удар не хватил! Бросил удочку и деру с берега. С тех пор на речку ни ногой, знак для себя некий усмотрел. А череп тот лакированный с давних пор у меня в кабинете обретался. Один из моих дворовых, к слову сказать, недурной ныряльщик, и прицепил его на крючок.