Сергей Юров - Убийство в имении Отрада

— Ладно, Анисим Агапыч, — проговорил Хитрово-Квашнин после недолгой паузы. — Надеюсь, на сей раз ты сказал правду.

— Ни слова лжи! — возопил купец, прослезившись. — Клянусь, как перед Богом!

— Когда ты зашел к Матякиной, в ней еще теплилась жизнь.

— Не заметил я этого, ошалевший был!

— Ступай!

Купец, пятясь с поклонами и крестясь, вышел из кабинета, а Хитрово-Квашнин сказал Зацепину.

— Ардалион Гаврилыч, не горячись ты так! Мы ж допускали, что Ларин вполне мог подняться в мезонин. Но совсем не факт, что убивал он. А раз так, то будем терпеливы. Однако было бы неплохо, если б по дому прошел слух, что купец в сильном подозрении… пусть настоящий убийца думает, что он в безопасности… Ступай, у тебя полно работы. Выслушай всех, авось, и сложится картина.

Ближе к полудню в дверь кабинета робко постучали. Штабс-ротмистр, покуривая трубку и размышляя о последних событиях, рассеянно рисовал гусиным пером на листе почтовой бумаги окно мезонина своего будущего каменного дома. Заслышав стук, он ровно проговорил:

— Войдите!

В кабинете появился дворецкий. Встав у притолоки, он стал ждать реакции барина.

— Чего тебе, Терентий? — спросил Хитрово-Квашнин, оторвав глаза от рисунка.

— Я, батюшка Евстигней Харитоныч, вот зачем. Ардалион Гаврилыч тут слуг опрашивать начал. Оно, конечно, правильно. И уж кухарка дала ему ценные сведения. Но другие могут ничего и не сказать, поостеречься, даже, ежели и видели что-либо важное. Народ мнительный, опасливый, мол, моя хата с краю. А вот в питейном заведении да под градусом, они все нараспашку. Вчера я ходил в трактир при постоялом дворе, купить соли, значит, и чего только там не услышал! И про лесную шайку, и про эти убивства, и про все. Парни из нашей дворни — кучера, лакеи, банщики, аранжерейщики — несмотря на запрет барина, в тот трактир то и дело норовят сбежать. Вчера, завидя меня, они приумолкли. А кто знает, о чем толкуют паршивцы, когда бояться некого?!

— Ты, что, советуешь мне под другой личиной cходить на постоялый двор?

— Точно так, батюшка! В гримерной полно всякого тряпья, париков да накладных бород с усами. Нарядитесь с моей помощью, и в добрый час!

Хитрово-Квашнину пришел на ум отцовский отчет о том, как Шишкин, преобразившись с помощью театрального реквизита в Похвиснева, спер у него шкатулку. В предложении дворецкого, без сомнения, имелось рациональное зерно. Штабс-ротмистр вспомнил, как лет десять назад, когда ловили шайку Леньки Прощелыги, он сам предложил нарядить заседателя Барыбина в купеческую одежду. Тогда посетители трактира на постоялом дворе за деревней Софьино обогатили нижний земский суд весьма ценными сведениями.

Через полчаса Хитрово-Квашнин смотрелся в большое зеркало, висевшее на стене гримерной усадебного театра Извольских, и удовлетворенно кивал головой. Большие усы и густая борода, cкрывшая бакенбарды, вкупе с черным картузом, короткой поддевкой, жилетом и панталонами, заправленными в смазанные сапоги, превратили штабс-ротмистра в заправского мещанина. Дворецкий проводил его до лаза в ограде, которым пользовалась дворня, и сказал напоследок:

— Удачи, батюшка Евстигней Харитоныч!.. Главное, уверенности побольше. Буде вас хватятся, скажу, что гуляете по парку.

Хитрово-Квашнин, опираясь на трость, двинулся к видневшемуся вдали постоялому двору. По дороге ему встретился молодой кучер Извольских, посмотревший на него без всякого намека на опознание. Он зашагал смелее. Вот и постоялый двор. Широкий, с колодцем, коновязью, тесовыми навесами на сосновых столбах. Наличествовали даже один каретный и два тележных сарая. В глубине двора стояла большая и продолговатая изба с двумя дверями. Поверх одной из них красовалась выцветшая надпись: «Трактир». Хитрово-Квашнин повернул к ней, поднялся на крыльцо, прошел сени и оказался в светлой и просторной комнате, заставленной дубовыми столами и лавками. На стенах висели портреты каких-то генералов и зимний пейзаж под лунным светом. Пахло свежевыпеченным хлебом, кислыми щами и жареным луком. Посетителей было немного. За ближним столом сидели два пожилых мужика и степенно попивали чай. Трое молодых людей, расположившихся за дальним столом, употребляли напиток покрепче. Хитрово-Квашнин присел возле мужиков и заказал себе пару чая.

— Откуда будешь, мил человек? — cпросил его сосед с густой рыжей бородой и зелеными глазами.

— Из Козлова, — ответил штабс-ротмистр, заранее продумавший ответы на подобные вопросы. — Товарищи по ближним помещичьим усадьбам разъехались, свечи да мыло продавать, а я здесь их решил подождать.