Сергей Юров - Убийство в имении Отрада

Заглянул однова Чириков на постоялый двор мещанина Кураксина у села Филатовки. Сел, думу думает, как паршивца изловить. Приказал подать штоф водки, икорки да блинков в растопленном масле. Дюжий половой с ровным пробором в светлых волосах выполняет заказ и говорит пригорюнившемуся исправнику: «Не грусти, барин. Знаю, как сцапать Мухомора». Садится за стол, выпивает стакан водки, закусывает и продолжает: «Проведу тебя прямо в логово разбойника. Оно недалече, у Свирькина болота. Возьмешь его тепленьким. Я сейчас, только переоденусь». Чириков руки потирает, стаканчик за стаканчиком опрокидывает да икоркой закусывает. Всю водку выкушал, а полового все нет. Стукнул кулаком по столу и приказал привести его. Сотские обшарили весь постоялый двор — дюжего служителя словно корова языком слизала. Сунулись в подклеть, а там связанный молодой парень с кляпом во рту. Он и был настоящим половым. Так Мухомор исполнил обещание — угостился за счет исправника без малейших последствий. Словесный-то портрет шельмеца у Чирикова был, да что с того? Не ожидал он от него такой наглости, вот и попал впросак… Долго охотились за Мухомором, а все ж поймали. В лесу, за Щегловкой.

— Помню, дед моего мужа сказывал про Мухомора, — проговорила Щеглова. — В ночь перед поимкой злодея Чириков с командой ночевал в его усадьбе.

— Ну, то, что сбежавших солдат и осужденных всегда тянуло в леса да к грабежу, этому нечего и удивляться, — вторил отцу младший Петин. — А, помните, как лет двадцать назад или более дворянин местный взялся за разбой?.. Филин, его фамилия. Выедет, бывало, из усадьбы со своими крестьянами и ну давай посвистывать да грабить разных встречных. Cтрах такой нагнал на округу — не приведи Господь!.. Что ж делать? Как вразумить разбойника из дворян! Послали к Филину в имение полицейских служителей, а он их в шею и пригрозил открыть пальбу из ружей, если они к нему сунутся вновь. Дело дошло до губернатора Львова. Чтоб утихомирить крутого помещика, пришлось Андрею Лаврентьевичу посылать в филинское поместье целую воинскую команду.

— Да как же не помнить такого, Леонид Игнатич?! — воскликнула Извольская. — Хуже беглого был помещичек!.. Его Анна Степановна хорошо знала… А чего это ее все нет?.. Терентий, сходи-ка к госпоже Плахово. Завтракать давно пора, самовар стынет.

Слуга кивнул и вышел из столовой. Вернулся он быстро и выглядел так, словно его окатили ледяной водой из ведра. Глаза испуганные, подбородок так и трясется.

— Ба-барыня Плахово, тово, х-холодная лежит, — выдавил он, заикаясь. — Не дышит!

— Что?! — воскликнул хозяин дома. — Как ты сказал?..

— Господа, оставайтесь на месте! — Хитрово-Квашнин встал и обвел взглядом присутствующих. — Осип Петрович! Ардалион Гаврилыч! Попрошу следовать за мной!.. Терентий, где комната, отведенная госпоже Плахово?

Штаб-лекарь с заседателем поднялись и вышли вслед за слугой и Хитрово-Квашниным из столовой. Комната располагалась справа от лестницы в мезонин, в начале короткой жилой анфилады. За ширмой в своей постели под балдахином и лежала капитанша. Ее волосы выбились из-под чепца, а лицо распухло, приобретя синеватый оттенок. Штаб-лекарь склонился над ней и после короткого осмотра произнес:

— Задушена около семи часов назад… Сильные руки убийцы легко сделали свое дело. Она даже не смогла выбраться из-под одеяла.

Хитрово-Квашнин смотрел на покойницу, в расстройстве качая головой. Он знал ее с ранней юности. В прежнее время дочь подпоручика Писарева была недурна собой, жизнелюбива, остроумна. За ней ухаживал не один молодой повеса. Как-то на балу у городничего Курганова Хитрово-Квашнин дважды танцевал с ней, сначала подвижную и веселую польку, потом — бравурную мазурку. Ее первым мужем был поручик Чернов, симпатичный балагур и весельчак. Она подарила ему дочку, но разразившаяся в начале века холера унесла и мужа, и маленькую Анастасию. Анна Степановна переживала страшно. Красота ее заметно поблекла, она уже не притягивала к себе мужские взгляды так, как прежде. Второй муж, капитан Плахово, тем не менее нежно любил ее. У них родился сын, которого нарекли Алексеем. Но Николаю Плахово не суждено было наслаждаться тихим семейным счастьем. Он погиб на Бородинском поле, где сложили голову многие русские герои.

— Эх, Анна, как же так? — произнес расследователь со вздохом. — Я подозревал, господа, что Плахово слишком много знала. Она действительно видела злодея и решила его шантажировать. Он хорошо слышал, как она сказала за обедом: «Выйди я из своей комнаты между половиной десятого и десятью, то могла бы увидеть того, кто поднимался в мезонин или из него спускался. Этого проклятого убийцу, который думает, что он в безопасности!»