Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

– Мне будет довольно и того, чтобы эти люди обеспечивали вашу безопасность, – вставил слово Хуньяди. – Впрочем, мне пора возвращаться к своим делам. С вашего позволения.

Он откланялся и вместе со мной покинул палатку короля.

– Ну вот видишь, – усмехнулся Хуньяди, когда мы отошли на достаточное расстояние. – Я же говорил, что король благоволит тебе.

– Думаю, что тут не обошлось без твоей помощи, – ответил я, встряхивая изукрашенную самоцветам шкатулку – подарок Владислава.

– Прибереги этот кинжал, он тебе еще пригодится, – посоветовал Хуньяди. – Дворец в Буде – место хоть и живописное, но не менее опасное, чем любое поле боя.

– Ты хочешь, чтобы я сопровождал короля до самой столицы? – удивился я, стараясь скрыть свое разочарование, ибо уже давно мечтал о возвращении домой.

Воевода заметил мое недовольство, однако постарался не обращать на него никакого внимания.

– Да, я хочу, чтобы ты теперь всегда был подле короля, – отчеканил Хуньяди. – Стань моими глазами и ушами в его окружении. Владислав сейчас находится в крайне щекотливом положении, и, даже вернувшись в столицу, я не смогу ручаться за его безопасность.

Воевода оглядел огромный христианский лагерь, расположенный на самом краю ущелья, в котором еще вчера шло ожесточенное сражение. Сотни костров рассеивали сгустившуюся синеву, а до наших ушей долетали слова и песни на множестве языков и диалектов.

– На войне все гораздо проще, – продолжил говорить Хуньяди. – Здесь ты хорошо знаешь своего противника, но при дворе все иначе, там нет ни друзей, ни врагов, есть лишь интересы, за которыми непременно стоят зависть, подлость, предательство и жажда власти. Я не смогу защитить короля в этом змеином логове, поэтому мне нужно, чтобы ты был рядом с ним.

– Но почему именно я?

– Потому что ты такой же породы, как все эти вельможи при дворе. Только ты куда честнее и благороднее их.

Я бросил на воеводу недоуменный взгляд, но Хуньяди лишь рассмеялся.

– Ты уже было решил, что провести старика проще простого! – воскликнул он, хитро поглядывая на меня. – Я умею разбираться в людях, Константин, иначе лежать мне сейчас на дне канавы с перерезанным горлом. По тебе сразу видно, что ты вылеплен из другого теста, нежели большинство моих рыцарей, и прибился к нашей армии не из-за славы или золота. Ты ищешь чего-то иного…

Янош почесал затылок.

– Может быть, смерти? Это многое объясняет. Тогда зачем тянуть? Вон скала, забирайся на нее и прыгай вниз, бьюсь об заклад, нам и хоронить будет нечего в таком случае.

Я промолчал, но Хуньяди не спускал с меня своих пытливых глаз, и его голос вдруг сделался серьезнее.

– Каждый человек привык ставить себя в центр мироздания. Но оглянись вокруг! За нашей спиной шагает двадцать тысяч судеб, и вряд ли среди них найдется хотя бы одна по-настоящему счастливая. Большинство историй, которые расскажут о себе простые солдаты, вполне могут лечь в основу какого-нибудь романа или песни, но кого это интересует? С того момента, когда они встали под мои знамена, их прошлое осталось позади, и меня мало волнует, кем они были и что делали раньше. Их задача сейчас – исполнять мои приказы, большего я от них не требую.

– Людьми всегда двигали желания, – пожал плечами я. – Тебе этого не изменить.

– Вот только этими, – воевода показал в сторону лагеря, – движут желания пограбить да понасильничать. Если дать им волю, они устроят такой погром, что местные жители рано или поздно сами призовут султана вернуться на эти земли. Недавно отряд таких молодчиков под покровом ночи совершил налет на деревню, мерзавцы вырезали чуть ли не половину ее жителей, а после этого загнали оставшихся крестьян в местную церквушку и подожгли. Благо вмешались солдаты Бранковича и перевешали негодяев, но этот случай надолго останется в памяти людей.

Я был наслышан об этой истории, но в памяти моей имелись и другие примеры.

– На Балканах о жестокости западных рыцарей знают не понаслышке уже очень давно, – сказал я. – Вражда между церквями ведет к вражде между людьми, и здесь могут проявляться самые отвратительные черты человеческой натуры. Страшно даже представить, что творили люди, подобные этим, две с половиной сотни лет назад в Константинополе…

– Что было, то было, – нетерпеливо перебил Хуньяди. – События, о которых ты говоришь, лишь еще раз показали всему миру коварство венецианцев 50 50 Речь идет о захвате и разграблении Константинополя армией крестоносцев во время Четвертого крестового похода. Первоначальной целью экспедиции должен был стать Египет, но венецианский правитель Энрико Дандоло потребовал от крестоносцев неподъемную плату за предоставленные корабли – почти 20 тонн серебром. У рыцарей таких средств не оказалось, и тогда хитрый венецианский дож предложил крестоносцам возвести на византийский престол бежавшего царевича Алексея, который обещал с лихвой отблагодарить своих западных союзников. Однако, когда рыцари помогли Алексею взойти на престол, у того не оказалось обещанных денег. Разгневанные крестоносцы ворвались в Константинополь и предали его грабежу и разрушению. Множество дворцов, библиотек и памятников было уничтожено, остальное – вывезено в Венецию. На следующие 50 лет Византийская империя прекратила свое существование, а на ее месте образовалась Латинская империя, где остались править завоеватели-крестоносцы. , но сейчас совсем другое время. Захватив Константинополь, турки двинутся на мои земли, а затем к их ногам падет и вся остальная Европа. Это осознают в Риме, в Венеции, в Париже, но никто не захочет ничего делать, пока их владения находятся в относительной безопасности. Мне же остается полагаться только на себя, свое войско и молиться, чтобы мои переменчивые союзники однажды не вонзили нож в спину!