Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

– Но ты же успел, – улыбнулся король. – Я вновь обязан тебе жизнью, и когда мы вернемся в Буду, ты получишь достойную награду.

– Защищать вас – моя прямая обязанность, – немного смягчившись, промолвил воевода. – А служение стране – вот лучшая награда из всех. Но от Венгрии нас по-прежнему отделяют десятки миль, а османы по-прежнему сильны, чтобы помешать нам благополучно вернуться домой.

Тем временем лекарь закончил осмотр и, недовольно покачав головой, приложил к кровоточащей ране кусок ткани, пропитанный дурно пахнущей жидкостью. Владислав зажмурился от боли, но не издал ни звука.

– Известно ли, что случилось с тем храбрым юношей, что облачился в мои доспехи? – наконец спросил король.

– К сожалению, он мертв, – печально отозвался Хуньяди. – Турки изрубили его тело на куски, так что мы с трудом смогли обнаружить останки.

Владислав нахмурился.

– Он погиб как герой, и мы все обязаны ему жизнью, – проговорил король. – Пусть его похоронят со всеми положенными почестями.

– Я уже позаботился об этом, – заверил владыку Хуньяди. – Однако нам не следует задерживаться в этих краях надолго.

– Полагаешь, турки могут атаковать вновь? – оживился Владислав.

Янош покачал головой.

– Вряд ли. Насколько мне известно, султан чрезвычайно щепетилен в вопросах, которые касаются его семьи, а весть о нашем пленнике очень скоро достигнет его покоев.

* * *

Я с интересом наблюдал за пленным турком, одиноко сидевшим на устланной коврами земле с крепко связанными за спиной руками. Кирасу и кольчугу с него уже сняли, так что из одежды на нем остался лишь сильно потертый поддоспешник, который не мог сказать о своем обладателе ровным счетом ничего.

– И где же вы поймали этого бедолагу? – поинтересовался я, издали разглядывая опухшее от кровоподтеков лицо пленника.

– Да вот, пытался уйти через переправу, – махнул рукой немолодой сербский воин, суетившийся возле огромного походного котла. – Когда мы его стали преследовать, он, значит, в воду сразу рванул, ну и, понятное дело, ко дну пошел, на нем ведь железа понадето было – на весь наш отряд хватит.

Серб наклонился над котлом, в котором вскипало весьма приятно пахнущее варево, аккуратно зачерпнул содержимое деревянной ложкой, попробовал и одобрительно причмокнул. Тем временем я рассматривал странного османца. С первого же взгляда было понятно, что он из знатной и состоятельной семьи, иначе стал бы сербский царь держать обычного турецкого вельможу под столь усиленной охраной?

Тут серб продолжил свой рассказ:

– Десятник наш сразу уразумел, что ценная находка нам в руки попалась, ну, мы его из воды-то и вытащили. Думали, помер уже, но нет – больно живучим, гад, оказался. – Серб сплюнул, недвусмысленно показывая свое отношение к пленнику. – Он как в себя пришел, сразу что-то бормотать на своем начал, а мы-то ведь его тарабарщину не разумеем, так что кляп ему в глотку засунули, да и всех делов!

– А как же он попал к вашему князю?

– Какой-то турок на него указал, – ответил стражник, отправляя в котел несколько больших луковиц. – Говорит, мол, важный это человек, самому султану и ихнему везиру родственником приходится. Ну вот его сюда и доставили. Наш царь с ним личную беседу имел, а затем повелел перевести турка к себе в шатер и никого близко к нему не допускать.

Серб перешел на шепот.

– Ему уже и слуг выделили, и еду носят исключительно с царского стола.

– Неплохо для обычного пленника.

– Да он и не пленник вовсе, скорее почетный гость царя нашего.

– Почетный гость, значит? А почему под охраной держите тогда?

– Чтобы не убег, – развел руками серб. – Мы вначале с ним по-хорошему хотели, на ночь с него веревки даже сняли, так он такую прыть задал, что еле обратно приволокли. К тому же хоть царь и велел с ним хорошо обращаться, но оставлять без присмотра строго-настрого запретил. Этот агарянин ведь чего хочешь учудить может.

Пленный турок, словно догадавшись, что мы говорим о нем, повернул голову и уставился на меня немигающим взглядом. Из-под густых черных бровей с вызовом смотрели глаза человека, который предпочел бы скорее умереть, нежели находиться в столь униженном положении. Он сидел у костра неподалеку от нас, но путь к нему перегородила стража Георгия Бранковича. Это был его пленник, и, определенно, сербский правитель имел на него свои планы.

Поблагодарив воина за рассказ и вежливо отказавшись от совместной трапезы, я поспешил в ставку Владислава. Янош Хуньяди сообщил, что король хочет лично побеседовать со мной, и мне не терпелось узнать, какое дело у владыки может быть к простому солдату.