Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

– Но разве в нашей империи царит мир? – вспылил Мехмед. – Разве мятежники не тревожат наших границ? Разве крестоносцы не стремятся захватить сейчас нашу столицу? Разве греческий император, сидя в Константинополе, не строит козни против моего отца?

Только теперь Халиль смог внимательнее рассмотреть пометки, сделанные Мехмедом на карте. Константинополь – столица Восточной Римской империи – был обведен в кружок, и рядом с ним на полях красовалась арабская цифра 1.

– Что это? – нахмурившись, спросил визирь.

– Шехабеддин говорит мне, что греки – злейшие враги османов, и пока их столица находится в центре империи, нам не будет от них покоя. Когда я стану султаном, первым же делом сокрушу стены древнего города.

– Очень многие пытались сделать это, в том числе и твой отец, – покачал головой Халиль. – Стены Константинополя неприступны…

– Но европейцам удалось это сделать!

Халиль замолчал, пораженный тем, как много знаний впитал в себя этот юноша за столь короткое время.

– Если это было под силу им, то что же мешает нам повторить подобное? – рассуждал Мехмед.

– Крестоносцы тогда опирались на могучий флот, в котором имели преимущество над греками, у нас такого преимущества нет.

– Значит, возьмем этот город с суши! – не унимался Мехмед.

– Это не удавалось сделать еще никому.

– Значит, я буду первым!

– Хватит об этом! – обрезал Халиль. – Ты еще слишком юн, чтобы рассуждать о таких вещах.

– Но я уже не ребенок! – отшвырнув перо, воскликнут принц.

– Но еще и не султан! – напомнил визирь. – Ибо истинный владыка не может принимать спонтанных и необдуманных решений. Он должен руководствоваться интересами государства, а не собственной прихотью.

В комнате воцарилось молчание. Раскрасневшийся Мехмед смотрел на визиря с какой-то затаенной злобой, но Халиль старался не обращать внимания на этот испепеляющий взгляд. В эти минуты великий визирь понял, что будущий султан доставит ему еще немало хлопот.

* * *

Через некоторое время султан вызвал Халиля, Шехабеддина и Заганоса к себе, чтобы они отчитались перед ним, как проходит обучение Мехмеда.

Визирь прибыл раньше, желая переговорить с султаном наедине, но все равно в коридоре натолкнулся на ухмыляющегося евнуха.

– Здоровья вам, визирь, – сладко пропел Шехабеддин, отвешивая поклон.

Халиль вгляделся в румяное лицо своего недруга, пытаясь угадать, известно ли ему о недавнем ночном разговоре с Ахметом.

– И ты будь здоров, – кивнул визирь. – Мне доложили, что ты скупаешь участки земли по всей столице. Строишь себе новые поместья?

– Упаси Аллах! – всплеснул руками евнух. – Деньги для меня словно пыль. Я лишен радости бытия и потому желаю с позволения повелителя построить в городе несколько мечетей и общественных бань.

– Это благое дело, – согласился Халиль. – Я давно говорил повелителю, что тебя следует освободить от командования армией и снова вернуть в гарем. Здесь ты сможешь заниматься благотворительностью и помогать людям, как это делают фаворитки нашего султана.

По мягкому и напомаженному лицу евнуха пробежала тень. Любое напоминание о его гаремном прошлом до сих пор приводило Шехабеддина в бешенство. Однако он не успел ответить – в коридоре появился Мурад в сопровождении Заганоса, они о чем-то живо беседовали.

Халиль бросил взгляд на спесивого албанца, который очень быстро втерся в доверие к султану. Ну ничего, после Шехабеддина настанет и его черед!

Оказавшись в покоях султана, сановники принялись рассказывать о Мехмеде, нахваливая его ум и любопытство. Лишь Халиль не произносил ни слова.

– В чем дело, Чандарлы? – удивился султан. – Отчего ты молчишь?

– Ваш сын действительно делает успехи. Однако разум его еще не окреп и подобен скорее куску глины, из которого мастер может вылепить все, что угодно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Халиль рассказал о недавнем споре с Мехмедом и о словах, которые бросил ему юный принц. Мурад с интересом выслушал визиря, а затем обратился к Шехабеддину и Заганосу:

– Мехмеду еще слишком рано рассуждать о вопросах войны и мира. Кто из вас приложил к этому руку?

Вперед выступил Заганос:

– Тут нет нашей вины, повелитель, – сказал он. – Мехмед уже давно интересуется делами государства. У принца не только прекрасная память, но и пытливый ум. Он умеет делать выводы на основании тех знаний, что получает в ходе наших занятий.

– Мехмед считает, что греки – наши злейшие враги! Откуда у него взялись такие мысли? – вмешался Халиль.