Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

* * *

8 декабря 1443 года

Наши войска измотаны до крайности. Моральный дух армии оставляет желать лучшего. Обморожения, болезни, горные обвалы и турецкие набеги стали нашими постоянными спутниками.

Я и сам чувствую, как мои легкие заледенели в этих проклятых горах, и даже у костра я не могу как следует согреться.

Кардинал Чезарини с каждым днем все усерднее возносит мольбы к Господу, умоляя его не оставлять своих сынов в столь трудный час и в столь благородном деле. Но мольбы пока остаются без ответа, а мы продолжаем двигаться вперед по узким горным тропам, надеясь лишь на собственные силы.

* * *

9 декабря 1443 года

Сегодня Янош Хуньяди вызвал меня к себе.

– Турки прекратили отступление, – объявил он. – Судя по всему, они готовятся к сражению. Что об этом докладывают твои разведчики?

– Насколько мне известно, их армия расположилась недалеко от Златицы, – начал я. – Местность там равнинная, и это дает османам определенное преимущество – в этих условиях многочисленная конница турок сможет действовать свободнее. Кроме того, у противника есть возможность наиболее эффективно использовать свое численное превосходство над нами.

Полководец склонился над потрепанной картой, лежащей перед ним, а затем, ткнув в нее пальцем, стал медленно водить, словно что-то отмеряя. Закончив вычисления, он кивнул, явно придя к какому-то выводу.

– Что известно об их численности? – спросил Хуньяди.

– Сведения противоречивые. Кто-то говорит о двадцати, а кто-то о ста тысячах, но наиболее вероятно, что против нас развернулась армия числом в сорок-пятьдесят тысяч человек.

– Хотят ударить по нам, как только мы пересечем горный хребет, – заключил воевода. – Разумно с их стороны.

Поразмыслив, Хуньяди пристально взглянул на меня.

– Представь, что ты стоишь во главе тридцатитысячной армии, которая тает день ото дня, страдая от голода и мороза. Дорога на Адрианополь перекрыта врагом, а идти в обход в сложившейся ситуации возможности нет. У тебя есть выбор: либо повернуть назад и вернуться в Софию, чтобы переждать зиму, либо идти вперед и, рискуя потерять все, принять сражение с превосходящими силами противника. Какой из этих двух путей выбрал бы ты в сложившейся ситуации?

Я уже знал, какой ответ хочет услышать от меня воевода. И на этот раз его желания были сродни моим.

– Наши люди преодолели этот тяжелый путь не для того, чтобы сейчас отступать перед врагом, – сказал я. – Смерть преследовала их каждый день, но они не страшились ее, надеясь, что ты приведешь их к победе. Одолев природу, они не отступят и перед людьми.

Янош Хуньяди был вполне доволен таким ответом. Кажется, я положил конец его сомнениям, и теперь он принял окончательное решение. Растерев замерзшие руки и хитро усмехнувшись, он воскликнул:

– Что же, смерть ожидает нас со всех сторон, так почему бы не напиться вражьей крови перед встречей с ней! Оставим сомнения нашим врагам и двинемся вперед!

* * *

11 декабря 1443 года

Вчера наши войска, преодолев последние препятствия, наконец спустились в долину. На залитом зимним солнцем поле выстроилась армия османов, перекрывая единственный путь на восток. Легкий ветер колыхал их многочисленные бунчуки и знамена с изображением полумесяца.

До меня дошли слухи, что сам султан Мурад прибыл к своей армии, желая вдохновить ее на битву, а значит, турки будут драться с небывалым остервенением.

Всю ночь мы готовились к бою. Король Владислав собрал военный совет, на котором Янош Хуньяди предложил немедленно ударить по врагу. Памятуя о заслугах воеводы, никто из командиров не решился оспаривать его предложения. Лишь сербский царь Георгий Бранкович стоял на том, чтобы требовать у султана мира, пока удача еще улыбается христианскому войску, однако все слишком жаждали боя и поэтому Владислав встал на сторону воеводы.

После совета я медленно брел к себе в палатку. Жар все больше охватывал мое тело, а боль в костях становилась просто невыносимой. Я до последнего надеялся, что эти симптомы вызваны лишь усталостью от бесчисленных ночных вылазок, которые зачастую продолжались до рассвета и оставляли меня без сна. Однако теперь стоило признать – болезнь, с которой мой организм отчаянно боролся все последние дни, наконец взяла верх.

Я, как подкошенный, упал на мягкие шкуры, устилавшие промерзшую землю внутри моего походного жилища. Голова раскалывалась, сил не хватало, даже чтобы отстегнуть пряжки тяжелого мехового плаща, сдавливавшего грудь.