Клэр Уитфилд - Падшие люди

Выпрямившись, она как-то странно посмотрела на меня.

– А ты ведь не парень, – заявила девчонка, криво усмехнувшись. – Вон какая у тебя кожа – нежная, как попка младенца. – Грязной ладонью она погладила мою щеку. Я отшвырнула от себя ее руку. – Что ж, причуды всякие бывают. Чего ты торчишь возле притона гомиков? Заблудилась, что ли? – и расхохоталась, обнажая зубы – желтые и черные, как клавиши старого пианино.

– Зачем ты этим занимаешься? – спросила я. – Шла бы домой к маме. – Моралистка Сюзанна еще не совсем исчезла.

– Я не шлюха. Живу с мамой. Днем присматриваю за малышами, а по ночам делаю что хочу. Деньги зарабатываю. Потом покупаю пирожки с мясом. За ради пирожков стараюсь! – она снова расхохоталась, клохтая, как старуха.

– Ты сказала «притон гомиков». И что это значит? – спросила я.

Девчонка закатила глаза, опять засмеялась и провела языком по своим черно-желтым зубам.

– Там муж твой? Ну и пусть. И без него можно обойтись, да? Незачем сохнуть от тоски.

Она снова хотела коснуться моего лица, но я поймала ее за запястье. Другой рукой она шарила во втором кармане пальто Томаса.

– Нет там ничего, распутница, – я отпихнула ее руку и плотно запахнула на себе пальто. Отодвинула ее с дороги и пошла в паб.

– Ты ведь вернешься, да? – вдогонку крикнула она. Казалось, девчонка искренне расстроилась, что я бросила ее и исчезла в пабе.

Я бесцеремонно проталкивалась сквозь толпу выпивох, полагая, что так ведут себя мужчины. Хорошо, что я бывала в «Десяти колоколах», хотя, конечно, это был не ахти какой опыт. Паб насквозь провонял дымом, и я забеспокоилась, что миссис Уиггс учует запах табака на одежде Томаса. На полу блестели лужи несвежего пива, на ботинки налипала грязная солома. Горло забивала вонь мужского пота; я старалась подавить тошноту.

Я поискала Томаса у барной стойки, но его там уже не было. Я обвела взглядом зал, и мне показалось, я увидела его затылок, исчезающий в двери, что находилась в дальнем углу паба. Я протиснулась сквозь толпу и пошла за ним. Не зря же я пёрлась в такую даль, обязана своими глазами увидеть, как мой супруг проводит время. Сердце бешено колотилось, поджилки тряслись, но пути назад не было. Только вперед, в ту дверь, если я хочу накопать на него компромат, благодаря которому, может быть, обрету свободу.

За дверью тянулся длинный тусклый коридор. На стенах мигали всего две лампы, да и те могли погаснуть в любой момент. Я немного постояла, привыкая к сумраку. Приглушенные голоса, что поначалу доносились из бара, теперь совсем стихли. Томаса я нигде не увидела, хотя была уверена, что он вошел сюда. Здесь вообще никого не было.

Я ощупью двинулась по коридору, обеими руками держась за неоштукатуренные кирпичные стены. Слышала я только свое учащенное дыхание, да еще откуда-то доносилось журчание воды. Влажные стены покрывала слизь.

Дверь в конце коридора вела в ярко освещенную комнату, убранную в оранжево-желтых тонах. После нескольких минут, проведенных в сумраке, я, войдя в нее, чуть не ослепла. Я ощутила горьковатый аромат каких-то цветов и едкое благовоние белого опиумного дыма. Здесь было много мужчин и женщин. Они стояли группами, переговаривались. Я решила, что это еще один бар, но все смотрели в одну сторону, наблюдали за тем, что происходило в дальнем углу. Я пошла между собравшимися, глазами выискивая Томаса, но его нигде не было. Я забеспокоилась, что потеряла его или не туда свернула.

Пробравшись на противоположную сторону комнаты, я сначала решила, что зрение меня обманывает. С трудом верилось, что кто-то может смотреть на такое. Я не сразу сообразила, что здесь происходит. На кровати в углу двое занимались сексом, а рядом, у камина, стоял пожилой мужчина, лет пятидесяти или старше, с пышными седыми бакенбардами, в красном кителе, увешанном медалями. Я сперва испугалась, подумала, что это генерал или какой-нибудь другой высокий чин, но, приглядевшись, заметила, что форма у него какая-то несолидная, обтрепанная и поношенная, как те, что продаются в Уайтчепеле.

Я внимательней пригляделась к совокупляющейся парочке. Оказывается, за женщину я приняла мужчину с бакенбардами; его физиономия была разукрашена румянами, как у клоуна. Он стоял на четвереньках, а второй мужчина, с рыжевато-каштановыми волосами и бородой, дрючил его сзади. Мужчина в военной форме наблюдал за происходящим, как и все остальные в комнате.

У меня было такое ощущение, что я вся пылаю, что в любой момент меня разоблачат. Меня окружали не мужчины и женщины, а одни только мужчины, хотя некоторые из них – в старомодных кринолинах, в дурно сделанных шиньонах, с макияжем, небрежно наляпанным вокруг усов и бородок – выдавали себя за женщин. Мне теперь не терпелось выбраться отсюда, и я поспешила к ближайшему выходу. Возможно, Томас тоже ушел через эту дверь.