Клэр Уитфилд - Падшие люди

Обежав дом, я вышла на улицу. Вдали маячил силуэт Томаса, напоминавший нарисованного углем человечка. Он шел широким шагом по серой мокрой мостовой, выставляя в стороны локти.

Я следовала за ним по набережной Челси, затем по Пимлико-роуд. Надеялась, что он не запрыгнет в кеб и не пойдет на железнодорожный вокзал – на эти случаи у меня не было плана действий; я даже не знала, ходят ли поезда по ночам. Я редко покидала дом в столь поздний час, и то только с Томасом, причем мы всегда брали кеб. Одной на улицах ночного Лондона мне было неуютно. Вокруг было темно и мрачно, дождь превратил черную мостовую в блестящие зеркала, желтая луна отражалась в лужах. Хорошо хоть, что я додумалась переодеться в мужчину. Но все равно мне невольно вспоминались страшные статьи в газетах. Я постоянно ожидала, что на меня вот-вот нападут – зарежут, изнасилуют, убьют. Единственным утешением служило присутствие моего мужа-убийцы, пусть он и находился на некотором удалении.

Через двадцать минут Томас свернул на Букингем-Пэлас-роуд. На пустынных улицах лишь изредка встречались мужчины, парами и поодиночке куда-то спешившие по своим делам. Я смотрела, как они шагают по мостовой, и пыталась копировать их походку. Я подняла воротник пальто Томаса, пониже надвинула на лицо шляпу. По силуэту и по росту меня вполне можно было принять за стройного молодого человека. Лишь поднеся фонарь к моему лицу, во мне распознали бы женщину в мешковатых брюках и женских ботинках.

Мы прошли под сенью Вестминстерского собора, и Томас вскоре нырнул в паб «Герцог Веллингтон» на Виктория-роуд. Этот район Лондона я совсем не знала. Поскольку паб находился рядом с собором, я думала, что его посетители – ученые мужи, но вскоре поняла, что такие мужчины существуют только в моем воображении.

Паб размещался в угловом здании; вход, которым служили большие двойные двери, тоже был с угла. Несколько его посетителей, парами или небольшими группами, курили и выпивали прямо на улице. Я подошла ко входу, но остановилась в нерешительности и, сунув руки в карманы пальто, прислонилась к внешней стене. За последние недели я уже стала привыкать к тому, что выслеживаю мужа, посещающего сомнительные питейные заведения. В запотевшее окно я почти ничего не видела. Попыталась протереть стекло рукавом и поняла, что выставляю себя на посмешище: влага-то осела изнутри. Различала я только клубы сигаретного дыма, стелившегося над темными головами, словно туман над крышами домов, да тихий гомон голосов, похожий на рокот далекого поезда. Шляпы, бакенбарды, дым, скучная, невзрачная одежда.

Голова Томаса торчала выше остальных. Он протиснулся к барной стойке, облокотился на нее, затем повернулся к окну, словно почувствовав, что я рядом. Я нагнулась, цепенея от ужаса, и постаралась не высовываться, прижимаясь спиной к холодной влажной кирпичной стене. Искала глазами переодетых полицейских, которые, по словам политиков, радуясь тому, что зима выдалась теплая, якобы выпивают в пабах вместе с трудовым людом, вместо того чтобы искать Уайтчепелского убийцу.

Несколько минут я была скована страхом, ноги стали ватными, но потом понемногу начала расслабляться. Неужели газеты способны расписать улицы страшнее, чем они есть на самом деле? Лондон хорош уже тем, напомнила я себе, что здесь все заняты собой любимыми и редко обращают внимание на других.

Кто-то дернул меня за рукав пальто. Миленькая невысокая темноволосая девушка с наивным взглядом больших глаз, бочком подобравшись ко мне, теперь пыталась повиснуть на моей руке.

– Уйди, – прошипела я, чтобы голос казался более низким, и высвободила руку.

Глазастая девушка не сдвинулась с места. Лишь смотрела на меня снизу вверх, пытаясь завладеть моими пальцами, и приговаривала воркующим тонким голоском:

– Пойдем! Пойдем со мной! Пойдем! Попробуй меня! – она потянула меня в сторону темного переулка сбоку от таверны.

– Не хочу! – ответила я. – Денег у меня нет.

– Ну и пусть, – она стала тереться о мою левую ногу.

Я не знала, что делать.

– Не надо! Отстань! Прошу тебя, – я оттолкнула ее. Она отступила на шаг, но не ушла.

– Такой симпатичный молодой человек – и отказывается. Идем, не пожалеешь. Я умею ублажать. Тебе понравится.

Она снова принялась тереться об меня, я всюду на себе чувствовала ее руки. Ну и ну! Эта девчонка была еще назойливее, чем мой муж. Нелепая ситуация. Я не знала, как быть – расхохотаться или рявкнуть, чтобы она оставила меня в покое. Я снова оттолкнула ее и пошарила в карманах пальто Томаса. К счастью, нашелся шиллинг, и я бросила его девчонке. Монета упала на тротуар. Пока девчонка поднимала деньги, я ее рассматривала. Она была совсем юная, лет четырнадцати-пятнадцати. Хилая замухрышка.