Клэр Уитфилд - Падшие люди

– Можно отвести ее в камеру? – спросил констебль Симмонс. – Она же на ногах не стоит.

– Как угодно. Действуйте.

Костлявая женщина икала и хихикала, пока ее вели по гулкому коридору. Сегодня вечером в полицейском участке Бишопсгейта задержанных было не много. Всего несколько пьяниц, занимавших другие камеры.

Конечно, она знала, как ее зовут! Кэтрин Эддоуз. Коротко – Кейт. Вообще-то, за многие годы она сменила немало имен. Они появлялись и исчезали вместе с мужчинами, которые у нее были, или с причинами, вынуждавшими ее зваться так или иначе. Жизнь Кейт состояла из контрастов, взлетов и падений; золотой середине в ней не было места. Постоянство Кейт было не свойственно ни в чем – ни в деньгах, ни в работе, ни в любви. Либо крайняя нужда, либо изобилие; стабильное умеренное существование – не для нее.

Кейт уже начинала трезветь, но ей импонировала идея поспать несколько часов в теплой сухой камере. Она не помнила, что заставило ее напиться до чертиков, хотя это было не так уж давно. Все тело ломило от усталости: предыдущую ночь она провела в каком-то сарае на Трол-стрит. Вообще-то, она предпочитала ночевать под звездным небом, но только не теперь, ведь по улицам бродит маньяк-убийца, все только о нем и говорят. Мысль об убийце засела у нее в голове.

В камере Кейт легла на спину и вскоре захрапела. Все равно через пару часов она начнет ворочаться. Кейт плохо переносила заточение в четырех стенах. Это неизменно порождало воспоминания – самые худшие – о том времени, когда она горбатилась на оловоплавильном заводе в адской бездне «Черной страны» [18] «Черная страна» (Black Country) – район каменноугольной и металлообрабатывающей промышленности с центром в Бирмингеме (Великобритания). , где от чанов с кислотой жгло глаза и саднило горло. Даже теперь она словно наяву слышала бряцанье и скрежет изготавливаемых цепей, задыхалась от ядовитого дыма, клубами вырывавшегося из печей, в которых обжигали кирпичи, до сих пор в ушах звучал лязг листов стали, что рабочие тащили по земле, и монотонный скрип вращающихся железных колес. Разумеется, она поступила правильно, что решилась испытывать судьбу на студеных улицах Лондона, где можно наслаждаться свободой, музыкой, танцами. Лучше уж ночевать под открытым небом, чем во чреве имперской преисподней, хоть там и тепло. Нет уж, спасибочки.

В десять часов мистер Халл, надзиратель в полицейском участке Бишопсгейта, заглянул в камеру «миссис Никак». Та лежала на спине и храпела как свинья; носки ее башмаков смотрели прямо в потолок. Он продолжал навещать ее через определенные интервалы времени и позже услышал, что она поет в камере. С удивлением он отметил, что голос у нее неплохой. Мистер Халл посмотрел на часы: четверть первого ночи.

Он откинул люк на двери, наблюдая за задержанной. Теперь она сидела спиной к стене и болтала ногами, свесив их на пол.

– Когда меня выпустят? – спросила женщина, потирая глаза, как маленькая девчушка, хотя, судя по морщинам, она была далеко не юна.

– Когда сможешь сама позаботиться о себе, – ответил мистер Халл.

– А я уже могу, честное слово, – пискнула она девчачьим голоском.

Он закрыл окошко. Пусть посидит еще минут пятнадцать, а потом он сообщит дежурному Байфилду, что она очухалась.

Когда ее наконец решили отпустить и повели из камеры в дежурную часть, женщина спросила у мистера Халла, который теперь час.

– Выпить уже не получится, слишком поздно, если ты об этом.

– Мне домой надо. Муж, наверно, с ума сходит от беспокойства, шкуру с меня сдерет.

– И поделом, – сказал он.

– Так который час?

– Второй час ночи.

Ха, можно подумать, Джон переживает, что она куда-то запропастилась. Как пить дать, все денежки, что приплыли к нему в руки, уже потратил на себя и теперь дрыхнет в ночлежке «У Куни». Однако Кейт всегда старалась произвести хорошее впечатление на тех, чье расположение хотела завоевать. Эту привычку она завела еще с той поры, когда пела на улице, зарабатывая исполнением баллад. Если представишь себя определенным образом, окружающие проникнутся к тебе чуть быстрее, отнесутся чуть добрее, и тогда плети им что угодно – все проглотят. Важно понимать свою публику, а у полицейских традиционные представления о том, какой должна быть порядочная женщина: респектабельная, скромная, послушная, хорошая жена и мать. Точь-в-точь как ее сестры. Но уж никак не бродячая певичка с вытатуированными на руке инициалами мужа.