Клэр Уитфилд - Падшие люди

– Все равно не понимаю. Почему выбор пал именно на меня?

– Потому что ты никто, Сюзанна. У тебя никого нет – ни семьи, ни родственников, ни покровителя, никого, кто мог бы создать неудобства, поднять шум. Томасу ты нравилась, он с любовью отзывался о тебе, но ты пойми, он – неординарный человек, заурядной женщине его вниманием не завладеть. Если уж его не сумела удержать красавица – дочь графа, ни много ни мало, – тебе тем более это не под силу. Я сразу поняла, что у вас ничего не получится. Он быстро теряет интерес к своим увлечениям. Говорят, это признак высокого интеллекта. Я пыталась втолковать ему, что ничем хорошим это не кончится, но, как тебе прекрасно известно, если уж он что-то вбил себе в голову…

Миссис Уиггс нагнулась, поднимая с пола то, что еще не подобрала. Когда она выпрямилась, я сидела, уставившись в стену.

– Вот видишь? – заметила она. – Ты расстроилась. Порой лучше не задавать лишних вопросов. – Она взирала на меня сверху вниз с жалостью во взгляде. Не спорю, привязанная к кровати, я являла собой презренное зрелище, но меня охватил гнев.

– Я видела вас вместе, – заявила я. – Когда вы стояли на лестнице. Вы называли его по имени и гладили по лицу.

Ее черты мгновенно окаменели, сложившись в совиное выражение.

– У тебя испорченный ум, – сказала она. Трясущимися руками миссис Уиггс грохнула поднос о пол, раскидав по комнате все то, что только-только подобрала. Затем ринулась вон из комнаты, хлопнула дверью и заперла ее за собой.

К ноябрю миссис Уиггс освободила и мои лодыжки. Не из добрых побуждений, конечно, – чтобы отметины от ремней на коже успели исчезнуть до визита доктора Шивершева. Очевидно, без его подписи на заключении о том, что я душевнобольная, меня не могли поместить в лечебницу для умалишенных. Я по-прежнему томилась в плену своей спальни, но бежать не пыталась. Какой смысл? Мир за ее стенами был не более дружелюбен, чем заснеженная гора. Я не имела ни денег, ни других средств, чтобы выжить самостоятельно. А за запертыми дверями своей комнаты мне было вполне комфортно, настойка опия помогала забыться. Я не боялась своих тюремщиков, хотя следовало бы. Сдерживала меня моя собственная трусость. Я могла бы открыть окно и позвать на помощь; тогда к нам наведалась бы полиция. Я могла бы выбраться через окно. Но я бездействовала. Как поступила бы полиция? Скорее всего, вернула бы меня мужу.

Сам Томас сильно изменился с тех пор, когда я видела его в последний раз. Черные бакенбарды снова обрели идеальную симметрию, в глаза вернулся серебристый блеск, и миссис Уиггс ступала за ним по пятам верной тенью.

– Ты не находишь, что она слишком худа? – обратился он к ней, словно меня и не было в комнате.

– И что прикажете с этим делать?

– И бледна, очень бледна.

– Разве мы не этого добивались? Она ведь и не должна выглядеть здоровой.

– Ты не понимаешь! – внезапно взорвался мой муж. Мы обе вздрогнули. – Он не подпишет, если… Он не поставит свою подпись, если сочтет, что с ней плохо обращаются.

Сцепив за спиной руки, Томас пристально рассматривал меня, как некий экспонат. Так трясущийся старый лорд разглядывал бы дорогие его сердцу кусты роз.

– А руки? – Он схватил мою руку и задрал на ней рукав ночной сорочки. От уколов, что делала мне миссис Уиггс, обе мои руки сплошь покрывали лиловые синяки.

– О нет! Я же просил! – заорал он.

– Томас, я стараюсь как могу. – Экономка была на грани слез.

– Как будто ее пытали! – он выронил мою руку. – Больше никаких инъекций! Только настойку. Пусть синяки хоть немного поблекнут. Доктор Шивершев хочет навестить ее на этой неделе. Проследи, чтобы к его приходу рукава у нее были опущены.

– Настойку? Это какой флакон?

Я впервые видела, чтобы их раздирали разногласия, они пререкались. Сейчас они напоминали двух старых сварливых чаек.

Я неотрывно наблюдала за ними, рассматривая их черты, и на меня вдруг снизошло поразительное откровение. Осознание того, что было ясно как божий день, а я сумела разглядеть лишь в заточении. У Томаса линия роста волос на лбу имела контур скособоченного «вдовьего мыса». Я, разумеется, это замечала, потому как он был сильно выражен. Теперь же, разглядывая стоявшую рядом с ним миссис Уиггс, я мгновенно обратила внимание, что ее линия волос имеет ту же форму. Один в один. Странное совпадение или унаследованная примета?.. Как же слепа я была!

– Зеленый, – рявкнул он.

– Вот спасибо, подсказал! А то ты не знаешь! – крикнула она.