Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

Мэтью выбрал книгу по истории Испании, при первом открытии которой девственный кожаный переплет щелкнул подобно пистолетному выстрелу. За чтением этой книги он просидел до обеда, каковой был сервирован в столовой и состоял из ячменно-рисового супа с кукурузными лепешками. Бидвелла за столом не было, а отправленная к судье служанка вернулась с сообщением, что он решил пропустить обед. Так что Мэтью поел в одиночестве, — начиная уже всерьез беспокоиться о состоянии здоровья Вудворда, — а потом возобновил чтение в библиотеке.

Миссис Неттлз не показывалась со времени разговора в гостиной — возможно, была занята, выполняя какие-то поручения хозяина, а может, просто избегала Мэтью, сожалея о своей откровенности. Ему это было лишь на руку, ибо ее моральные суждения мешали ему оценивать события, опираясь только на факты. Несколько раз в его сознании возникали образы скидывающей одежду Рейчел Ховарт и ее миловидного, хоть и сурово напряженного лица. Ему вдруг пришло в голову, что если Ноулз будет освобожден завтра утром, то последующие три дня он проведет в тюрьме наедине с этой женщиной. После чего, увы, его ждали горячие поцелуи плетки. Дабы отвлечься от этих мыслей, он начал переводить историю Испании на французский.

Когда снаружи сгустилась тьма, в доме зажгли лампы и подали ужин с большим куриным пирогом в качестве главного блюда. На сей раз компанию Мэтью составили Бидвелл и Вудворд — первый был в бодром расположении духа, тогда как лицо второго омрачало сознание своей ответственности в предстоящем деле. Кроме того, к застолью нагрянул свежий контингент москитов, зудевших у едоков над ушами и со зловредным усердием наполнявших кровью свои брюшки. Хозяин дома выставил бутыль «Сэра Ричарда» и неустанно поднимал тосты, среди прочего восхваляя «бесподобные дарования» Вудворда и его «ясное видение благополучной гавани в конце пути». Сам же мировой судья, с запавшими глазами и болезненно осунувшимся лицом, не был настроен что-либо праздновать, но стоически терпел все эти славословия, пригублял ром и ковырялся в тарелке, кое-как осилив лишь треть своей порции. Несмотря на очевидно плохое самочувствие судьи, Бидвелл ни разу не справился о его здоровье — вероятно, из опасения, что это станет еще одним поводом для задержки ведьмовского процесса.

Но за десертом из яичного крема, к которому Вудворд даже не притронулся, Мэтью не выдержал и заявил:

— Сэр, мне кажется, надо послать за доктором Шилдсом.

— Глупости! — прохрипел Вудворд. — Как я уже говорил, все дело в болотных миазмах, и не более того!

— Однако вы неважно выглядите, уж извините за прямоту.

— Я выгляжу таким, какой я есть! — Нервы судьи были и так напряжены до предела по причине больного горла, заложенного носа и засилья кусачих насекомых. — Я лысый старик, которого грабители лишили парика и парадного камзола! Спасибо за заботу, Мэтью, но прошу тебя оставить свои мнения при себе!

— Сэр, я только хотел сказать…

— А я считаю, что судья выглядит нормально, — вмешался Бидвелл, на лице которого застыла фальшивая улыбка. — Болотные миазмы — это действительно неприятность, к которой не сразу привыкаешь, но в этом нет ничего такого, что не мог бы вылечить добрый глоток рома. Не правда ли, сэр?

Вудворд не стал отвечать любезностью на любезность.

— Вообще-то, нет. Ром скорее горячит тело, нежели его лечит.

— Но сейчас вы ведь в норме, правда? — гнул свое Бидвелл. — То есть вы в состоянии выполнять свои обязанности?

— Разумеется, в состоянии! Разве что несколько угнетает погода…

— А кого она не угнетает, при этих бесконечных дождях? — с нервным смешком вставил Бидвелл.

— …Но за все время моей работы в суде не было случая, когда я не смог бы исполнить свой долг, и я не намерен создавать такой прецедент здесь и сейчас. — Он выразительно посмотрел на Мэтью. — У меня побаливает горло, и я немного устал, только и всего.

— И все же вам не помешает консультация доктора Шилдса.

— Довольно, юноша! — взорвался Вудворд. — Кто здесь отец?! — Мгновение спустя его лицо залилось краской. — В смысле… кто здесь опекун?

Он уставился на свои пальцы, сжимавшие край столешницы. В комнате воцарилась тишина.

— Извините за оговорку, — негромко произнес Вудворд. — Я, конечно же, являюсь опекуном моего секретаря, а не его отцом. — Кровь еще не отлила от его щек. — Похоже, у меня слегка путаются мысли. Пойду в свою комнату и попытаюсь заснуть.