Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Еще вы утверждали, что Рейчел Ховарт была совершенно голой?

— Да, сэр, именно так.

— А что в ту ночь было на вас ?

— Сэр? — Гаррик наморщил лоб.

— Я о вашей одежде, — сказал Мэтью. — В чем были вы сами?

Гаррик задумался.

— Ну, сэр, на мне были… как бы это сказать… Я…

Складки на его лбу стали глубже.

— Это уже никуда не годится, — сказал он наконец. — Не могу вспомнить, хоть убей.

— Быть может, куртка? — подсказал Мэтью. — На улице ведь было холодно.

Гаррик медленно моргнул.

— Куртка, — повторил он. — Я не иначе как был в куртке, но… я не помню, как ее надевал.

— А на ногах? Башмаки или сапоги?

— Башмаки, — сказал он. — Нет, погодите. Мои сапоги. Да, сэр, я вроде как был в сапогах.

— Вы хорошо разглядели лицо Рейчел Ховарт там, за амбаром?

— Ну… не то чтобы лицо, сэр, — признался Гаррик. — Я видел ее сзади. Она стояла на коленях спиной ко мне. Но я видел ее волосы. И кожа у той женщины была темнее обычной. Это была она, знамо дело. — Он беспокойно взглянул на судью и потом снова на секретаря. — Да и больше некому, ведь это участок Дэниела.

Мэтью кивнул, записывая последние слова Гаррика.

— Вы отрыгнули дрянь? — вдруг спросил он.

— Сэр?

Мэтью поднял голову и посмотрел прямо в тусклые глаза Гаррика.

— Удалось вам отрыгнуть? Ведь ради этого вы ночью поднялись с постели и вышли из дома. Так удалось или нет?

Гаррик вновь погрузился в раздумья.

— Я… не помню, чтобы это делал, — сказал он. — Нет, кажись, когда я увидел ту фигуру на кукурузном поле Ховартов, я… должно быть, забыл о своей тошноте.

— Давайте вернемся чуть назад, — предложил Мэтью. — Когда вы тем вечером отошли ко сну?

— Как обычно, где-то в половине девятого.

— Вы с женой легли одновременно?

— Почти что так, сэр.

— Вы чувствовали тошноту, когда ложились?

— Нет, сэр, не думаю. — Он нервно облизал губы. — Прошу прощения за вопрос, но… как это все связано с ведьмой?

Мэтью посмотрел на судью. У того расслабленно отвисла челюсть, но глаза были открыты, и он не выказывал желания вмешаться — если это вообще было возможно — в ход проводимого секретарем допроса. Мэтью вновь повернулся к Гаррику.

— Я пытаюсь разобраться с отдельными несоответствиями, — объяснил он. — Итак, вы легли в постель, не испытывая никаких проблем со здоровьем, а через шесть часов проснулись, почувствовав тошноту?

— Да, сэр.

— Вы поднялись с постели осторожно, чтобы не разбудить жену?

— Именно так, сэр.

— А потом?

— Потом я сразу вышел наружу, чтобы проблеваться, — сказал Гаррик.

— Но разве перед тем вы не задержались, чтобы надеть куртку и сапоги?

— Я… вроде бы… да, сэр, я должен был их надеть, только я этого не помню.

— А сколько золотых пуговиц было на плаще Сатаны? — спросил Мэтью.

— Шесть, — ответил Гаррик.

— Точно шесть? Вы уверены в этом числе?

— Да, сэр. — Он энергично кивнул. — Я видел, как они блестели в лунном свете.

— Значит, была полная луна?

— Сэр?

— Полная луна, — повторил Мэтью. — Это было в полнолуние?

— Должно быть, так. Только я не припоминаю, чтобы смотрел на небо.

— Но даже при ярком лунном свете — который позволил вам увидеть фигуру, идущую без фонаря вдали по полю, — вы не смогли разглядеть лицо Сатаны?

— Так ведь, сэр… у Дьявола на голове был капюшон.

— Допустим, но ведь он был освещен спереди, отчего и сверкали пуговицы на его плаще, не так ли? Если яркий свет сделал эти шесть пуговиц столь заметными, разве нельзя было увидеть хотя бы нижнюю часть его лица?

— Нет, сэр. — Гаррик заерзал на табурете. — Я на лицо его и не взглянул, потому что все время смотрел на… большущий хер, который сосала ведьма.

— Покрытый шипами, как вы уже нам говорили?

— Да, сэр, шипастый такой.

— Сатана с вами разговаривал, верно? Он назвал вас по имени, так?

Гаррик кивнул.

— И вы не взглянули на его лицо, даже когда он к вам обратился?

— Наверно, взглянул. Но… под капюшоном не было ничего, кроме тьмы.

— А Рейчел Ховарт поворачивала лицо к вам?

— Нет, сэр, ни разу.

Мэтью сделал паузу, чтобы отложить перо и помассировать руку. Он еще раз взглянул на Вудворда — тот был все так же неподвижен, однако глаза оставались открытыми, а дыхание было ровным, хотя и тяжелым.

— Мистер Гаррик! — внезапно заговорила Рейчел, подойдя к решетке. — Скажите, что плохого я вам сделала, чтобы вы возвели на меня такой поклеп?

— Это не поклеп! — Гаррик защитным жестом прижал к груди Библию. — Сама ведь знаешь, что я видел, как ты обслуживала своего господина!